Герои нашего безвременья

Автор: Ольга Типайлова

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 01.08.2023

Аннотация

История любви офицера и актрисы на фоне «переформатирования» России 90‑х–2000‑х.Поиск счастья и выбор пути; память и предрассудки, влияющие на поступки. Строки из Цоя и др. как «саундтрек».«Игорь видит, что принципы и устои рушатся в расколотом государстве, однако остаётся идеалистом, не способным на предательство. Готовность защищать и любить, видя недостатки (Родины ли, любимой ли) – главная черта его характера.» Из отзыва канала «Книжный мякиш»Прежнее название книги: «Кроме любви твоей»

Герои нашего безвременья

Ольга Типайлова

ISBN 978‑5‑0050‑9152‑9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я смотрел на настигшее время и в смертном бреду

Прошептал твоё имя и мир обратился во мне.[1]

Белая долина сливается на горизонте с белым небом. Оно еле удерживает новый снегопад, надрывается от его прибывающей тяжести. Воздух холодный, необитаемый, и в нём – тишина. То самое «белое безмолвие», в котором «все иные оттенки снегá замели». Игорь Озеров уже забыл, долго ли идёт по этой долине: усталость вымарала всё из сознания, пустого, как пейзаж вокруг. Игорь слышит собственное дыхание и тихий скрип снега под ногами. Потом только дыхание: он останавливается. Вяло припоминает, что этого делать нельзя, что надо продолжать идти, спасаться от холода. Однако он больше не хочет спасаться, он садится на снег, ложится на него, смотрит в скучное небо. Зачем уходить? Он любит холод, они давно неразлучны: дыхание в дыхание. Игорь медленно переворачивается на бок, оставляя за спиной примятый снег, кладя щёку на снег непримятый. Он вытягивает вперёд руки в камуфляже, и с набухшего облака кажется, что это нарисованный на белом листе бегущий солдат.

Сон осыпался на бесчисленное множество осколков, белоснежных и сверкающих. Они, как искры салюта, почернели и растворились в темноте и тепле комнаты, как только Игорь открыл глаза. Пригоршня рыхлого снега в складке одеяла… Показалось, конечно.

Переутомление добралось до его подсознания, насквозь пропитало душу и тело. Ему даже снится, что он до невозможности устал. Наверное, если во сне он будет больным, то заболеет и в реальности. А когда‑нибудь ему приснится, что он умер, и он действительно окажется мёртвым.

Нащупал у кровати мобильный телефон и глянул на экран: десять минут до сигнала будильника. Ладно. Вроде бы выспался, по крайней мере, спать уже не хотелось. Но бодрости не ощущалось, тело было сковано какой‑то неизбывной усталостью. Ещё побаливала голова, и было холодно, несмотря на пуховое одеяло и прочие прелести домашней постели.

Возвращение домой – это огромная радость, в которой мелькают минорные нотки разочарования. Всё, этап жизни завершён, и его уже не вернуть. Ты возвращаешься другим, выросшим, и старые стены уже не вмещают тебя. Тесно. И одиноко от мыслей, которые самовольно улетают в прошлое, где они уже никому не нужны, и отвлекают от настоящего и от тех, кто теперь рядом, по кому ты так скучал вдали и кто теперь упрекает в рассеянности и невнимании.

Отчего это чувство разлада? Оттого что душа задержалась там, а тело уже здесь? Здесь, в домашней постели, и под руками выстиранный и выглаженный матерью пододеяльник, и голова на пуховой подушке, из которой где‑то торчит остренькое пёрышко, да лень искать. И за дверью тихонько разговаривают родители, а за окном просыпается родной город. А мысли далеко, в другом городе, с другими людьми, с их делами и заботами, которые совсем недавно были его собственными делами и заботами. Там он привык ежедневно совершать миллион движений тела и души. А здесь всё стоит на месте и его принуждает остановиться.

Игоря и раньше, когда он приезжал в отпуска, угнетало это чувство внезапной бесцельности, резкой остановки во время бега, когда дыхания и быстрых ударов сердца хватило бы ещё на длинную дистанцию, но приходилось замирать на месте и слушать угасание собственного пульса. Только раньше он знал наверняка, что будет продолжение, а на сей раз знал, что не будет: он вернулся из последней своей командировки.

И только вернувшись, понял, насколько устал.

Мать тихонько вошла в комнату. Она хотела сама, как раньше, разбудить сына, избавить его от казённого звона будильника. Игорь сел на постели.

– Доброе утро!

– Ой, ты не спишь, милый? Давно?

В её голосе – кротость, нежность. То же в её глазах.

Их не видно в темноте, эти глаза – светлые, прозрачные, как капли воды или чистые топазы, – но он знает все их выражения. Глаза у них с матерью одинаковые.

– Только проснулся.

– Ну хорошо, – она была малость разочарована, что опоздала со своей заботой.

Но у неё имелся ещё один «козырь»:

– Я завтрак приготовила. Блинчики. Со сгущёнкой.

Как мать была счастлива, говоря это. Игорь тихонько засмеялся, поймал в полутьме её руку и поцеловал. Потом встал и направился к двери. У матери уже возникло новое настроение: она встревожилась.

– Чтой‑то у тебя рука такая холодная? А губы вроде горячие? Дай‑ка лоб потрогаю!

Игорь отмахнулся.

– Мам, всё в порядке. Я умываться.

Ему хотелось согреться и избавиться от ломоты, которая появилась в спине, как только он встал с постели. Это было ничего, ломота была его старой знакомой. Она приходила, стоило ему забыть о ней, как неинтересный журнал, на который когда‑то оформил бессрочную подписку.

[1] Здесь и далее в эпиграфах – строки из стихотворения Ю. Шевчука «Соскочивший с дороги…»