Голый космос

Он был полугол, встрепан, заспан и растерян, и Виктор даже слегка смутился – так жестоко и безжалостно прервать сладкий сон капитана! Но подавил неуместную жалость и сказал:

– Обед случился.

 

За обедом капитан преимущественно молчал, как, впрочем, и остальные. Виктор искоса поглядывал то на одного, то на другого, то на третью, изучая, так сказать, поведенческие реакции в быту. Зачем это ему надо, он не знал, но, во‑первых, так рекомендовала «Методичка молодого косморазведчика», составленная лично товарищем Полищуком, а, во‑вторых, просто интересно. Эдуард явился на обед в просторном шелковом комбинезоне сиреневого цвета, на спине и рукавах которого плавали золотые рыбки. Струящийся материал создавал впечатление, что рыбы шевелят хвостами и плавниками, а широкий золотистый пояс намекал на древневосточные церемонии. В целом Эдик выглядел так, словно отдыхал на одной из курортных планет. Девушка Женя смотрелась не менее потрясающе, хотя, несомненно, проигрывала Эдику по части экзотики. Широкая белая юбка с крупными черными цветами и простая белая блузка смотрелись очень элегантно. Но самыми экстравагантными в ее наряде были туфли на высоченной платформе. К чему весь этот маскарад, Виктор не понял, на качество борща и на скорость его поедания одежда, по его мнению, никак не влияла, они в Мурашке чаще всего садились за стол в грязной и потной камуфляжке, а пищеварение было будь здоров.

Однако странно казалось даже не то, что Женя и Эдик вырядились – одна как на бал, а второй в попугайский наряд. Странно, что ни на Павлентия (майка и шорты, все как обычно), ни на капитана (летный комбез, даже не очень засаленный) наряды пассажиров не произвели никакого впечатления. Оба были погружены в свои мысли так глубоко, что Виктор засомневался, почувствовали ли они вкус пищи.

В самом конце обеда, когда борщ был съеден, а чай вскипячен и выпит, Эдик поднялся с места, и золотые рыбки пришли в движение. Виктор, глядя на рыбок, подумал еще об одной странности, связанной с геологом, точнее, с его одеждой. Подумал и тут же о ней забыл, и, как выяснилось впоследствии, зря.

А забыл он, потому что Сан Саныч внезапно нарушил молчание:

– Значит так, мои родненькие. Через полчаса «Маршевый» совершит прыжок. Посему прошу… Нет, не прошу – приказываю. Занять места в каютах и не высовывать из них носа до моего особого распоряжения. Ты, Витек, для первого раза побудешь рядом со мной в рубке. Остальным сидеть тише воды, ниже травы. Дамочки и приравненные к ним геологи могут почитать романы, желательно про себя. Сходить в гальюн заблаговременно. Чтоб дверью потом не хлопать и ужом на сковородке не вертеться. Павелецкий, убери посуду.

– Я Павлентий, – сказал потомок, но посуду послушно собрал.

Надпись на крышке автоповара изменилась. Теперь там значилось: «Цикл завершен. Вымой меня».

– И кастрюлю не забудь, – сказал Виктор Павлентию.

 

– Ну, что тут без меня случилось? – спросил Сан Саныч, когда они заняли места в рулевой рубке. – Не проспал я чего‑то жизненно важного?

Виктор собрался было рассказать о странностях в поведении геолога и о звонке жены, но капитан неожиданно хлопнул себя по лбу:

– Слушай, друг мой ситный. Ты ж у нас как сказочный король. Голый, в смысле. Конечно, я могу тебе одолжить из своего, это без вопросов. Но у нас и комплекции разные, и вообще. Так я, Витек, что предлагаю. Пока до прыжка еще есть время, мы покажемся.

– Что сделаем? – недоуменно спросил Виктор.

Сан Саныч так же недоуменно уставился на помощника.

– Что, что. Покажемся! В настоящее время «Маршевый» незаметен для всякого рода летающих ларьков. И вообще все разведчики и приравненные к ним тунеядцы типа правительственных корыт окружены полем невидимости. Иначе от лотошников отбоя не будет. Шныряют, понимаешь, туда‑сюда, туда‑сюда, прилепляются, купи то, купи се. Прилетаешь потом домой, весь борт листовками загажен, спасу нет никакого. Вообще‑то я обычно не показываюсь, то есть, невидимость не сбрасываю. А то прилетел однажды, а на самом видном месте не только реклама нижнего женского белья, но и проспекты с предложением… гм… интимных услуг. До сих пор с содроганием вспоминаю.

Рекламу или услуги, хотел спросить Виктор, но удержался.

– Но теперь‑то у нас выхода нет. И пока за пределы системы не выкатились, надо хоть один ларек да подманить. Как считаешь?

– Можно, – кивнул старпом. Очень уж ему не хотелось лететь в двухгодичный рейс совершенно без запасной одежды и предметов гигиены.

– Того же мнения, – кивнул Сан Саныч и попросил Бориса Кондратьевича показаться.

Мгновенно рубка наполнилась звонками и трелями – на борт просились с десяток лоточников и рекламщиков.

– Вот тебе открытая кредика, – кэп протянул Виктору карточку, – Иди и выбирай что надо. Я, уж не серчай, сопровождать не буду. Не терплю эту галдящую братию.

Решив запускать лотошников по одному, Виктор открыл шлюз, в котором тут же образовалась давка. Несколько дородных теток в громоздких старинных скафандрах и с огромными баулами перли в «чрево», как на таран. Оттирали друг друга локтями, лупили баулами, пинались и даже, кажется, ругались, хотя сквозь гермошлем едва ли проникали звуки. Старпом испугался, что корабль может не выдержать столь экспрессивного натиска. Впрочем, все обошлось. Дунув на лезущих струей сжатого воздуха, Виктор чуть сдвинул створки шлюза, и, пропустив одну торговку, тут же их захлопнул.

– Ай, дарагой! Все, что надо, выбирай, с таким товаром – прямо в рай! – заявили тетка, скинув баул прямо посреди коридора.

– Я в рай не тороплюсь, – пробормотал старпом.

Выбрав необходимые вещи (в качестве бонуса тетка навязала игральные «умные» карты, которые в народе называли полоумными) и, заплатив за них кредиткой, Виктор не без труда выпроводил тетку, закинул купленное в каюту и вернулся в рулевую.

– Включаю невидимость, – объявил капитан.

Вызовы тут же прекратились. Виктор усмехнулся, представив себе реакцию продавцов: только что здесь был корабль, вдруг раз, и исчез.

– А теперь давай сосредоточимся на главном. На вхождение в Петлю. Борис Кондратьевич, разверни обзорные экраны, будь так добр.

Компьютер, насколько понимал Виктор, не мог быть ни добрым, ни злым, но дружеское капитанское обращение очень понравилось старпому. Наверное, долгими неделями и месяцами, когда и поговорить‑то больше не с кем, капитан сидит вот так в рубке и беседует с бездушной железякой. Неважно, что ответы сухи и почти безжизненны. Неважно, если их нет вовсе. Просто когда нет рядом никого, чтобы излить душу или просто перекинуться парой словечек – так ведь это и не жизнь вовсе…

– Витек, чего замечтался? – загрохотало над ухом. – Продавщицу, что ли, симпатичную встретил? Давай не кисни. Романтические бредни отбрось. Все, Петля на носу.