Город Бабра

Стоило подумать об этом, как я тут же больно ударился локтем о дверной косяк. Корчась от боли, осознал, что болит не только локоть. Все тело ломило так, как будто начиналась мерзкая простуда. Возможно, смс о болезни было пророческим, и я действительно слягу теперь. Гадость, какая гадость.

Я поставил чайник, насыпал в кружку растворимый кофе. Ужасно захотелось курить, хотя курю я редко, в основном только за компанию или на пьянках. И меня всегда легко угощают, ведь я же на гитаре играю. Наверное, если бы не играл, меня бы и не звали никогда и никуда. Куда такого урода неразговорчивого, скучного, мерзкого позовут. Никому я на самом деле здесь не нужен, в этом городе. В родной деревне тем более – никому.

Сидя на кровати, выпил полкружки растворимой гадости. Невыносимо. Горькая пережженная дрянь. Кто вообще осмелился написать на пачке, что это – кофе? Руки пообрубать уродам. Вскочил, чтобы вылить остатки коричневой жижи в раковину, но не успел: мерзкий напиток дезертировал раньше. Кружка выскользнула из рук, будто почуяв мою к ней ненависть, и рухнула на незастеленную кровать, прямо на свежую белую простыню.

Я даже убирать ничего не стал. И даже материться сил не было.

Может, на улице полегчает? Надо пойти прогуляться. И сигарет купить заодно. Вроде бросил эту отвратительную привычку, но вот сейчас, когда и так все плохо, предупреждения на пачках не выглядят такими уж страшными.

Натянул быстро джинсы и рубашку, накинул куртку, с отвращением посмотрел на вчерашние, все еще не отмытые ботинки, достал из шкафа чистые кеды и надел их.

Рюкзак! Чуть не забыл.

На удивление, он остался невредимым после вчерашнего приключения. На него не попало ничего такого, за что мне сегодня было бы стыдно.

Я вышел в коридор, запер дверь и быстрым шагом направился в сторону лифта. Под ногами хрустели наполовину вывалившиеся из своих гнезд плитки кафеля, лампочки в коридоре мигали, слабо освещая бесконечный ряд одинаковых тонких, дешевых дверей.

А‑а‑а, как же все бесит! Еще и очередь у лифта.

Вот если я сейчас развернусь, уйду от лифтов, начну спускаться по лестнице, ведь навернусь же с нее. По любому, да?

 

***

Было пасмурно. Моросил отвратительный мелкий дождик. Недостаточно сильный, чтобы где‑нибудь укрыться и переждать его, но в то же время достаточно мокрый, чтобы пропитать одежду насквозь.

Общага наша снаружи выглядела еще хуже, чем внутри. Обшарпанная, побитая какая‑то. Такое чувство, что покосилась, как пизанская башня, хотя вряд ли это так на самом деле. Я отвернулся и пошел куда глаза глядят. Ноги автоматически несли меня по привычной тропинке. Шесть лет ходил в этот корпус учиться, прежде чем стал работать в центре.

На одном из домов значилась огромная надпись: «Доходный дом». Звучит как‑то по‑древнему. Что вообще за мода на старые термины? Нельзя было написать нормально «Аренда квартир». Какие же все вокруг тупые, тупые, тупые уроды. Думают, что старинное название добавит им солидности, но на самом деле звучит смешно и глупо.

Вокруг гомонили и весело щебетали птицы. Конечно, они поют по утрам, ведь им не надо на работу. Мне, впрочем, сегодня тоже уже не надо. Щас как спою!

Решил поехать в центр. Мне всегда нравилось гулять по центру, может, там меня отпустит это отвратительное настроение?

Все, ладно. Дойду до остановки возле универа и там сяду на какой‑нибудь отвратительный убитый автобус, один из этих, восьмидесятых, которые вечно то горят, то ломаются, как еще не взрываются через один.

На переходе встало древнее советское корыто на колесах, тонированное, закатанное в дешевые обвесы, из его окон орала тупейшая песенка: «Это не шутки, мы встретились в маршрутке». Каким надо быть гадом, чтобы купить сабвуфер в ведро с гайками. Лучше бы приличную тачку купил!

Я стоял на остановке в ожидании автобуса с только что купленной пачкой сигарет. Как всегда, когда тебе нужен этот чертов восьмидесятый – его нет, а если ждешь другой маршрут – так их с десяток мимо проедет за пять минут.

Я закурил и тут же всем своим существованием подтвердил «Великий Закон Подлости Общественного Транспорта». Стоишь, ждешь три часа свой автобус, и ничего. А стоит только закурить, он моментально объявляется, заставляя тебя выбрасывать большую часть сигареты недокуренной.

Пока я судорожно пытался затушить почти целую сигарету о мусорный бак, подбирал ее с земли из‑за того, что второпях выпустил из рук, пока наконец закинул ее в эту сраную мусорку, восьмидесятый встал возле остановки и открыл двери для пассажиров. О, этот автобус оказался еще уродливее, чем я ожидал. Помимо того, что он был старый, дребезжащий, так еще и оказался увешан дурацкими флажками и гирляндами. И это в середине лета? Новогодние огоньки? Какой же бред. Меня буквально уже трясло от злости, но выбора не было: надо же как‑то добраться до центра. Вместе с толпой вонючих людишек я вошел внутрь и огляделся в поисках пустого места.

Взгляд зацепился за что‑то знакомое. По телу пробежал озноб. Среди голов пассажиров на одном из задних рядов сидений маячила знакомая радужная голова.

Я разозлился еще больше. Она это специально? Она меня преследует? На глаза упала красная пелена. Я сейчас выскажу и ей все, что думаю, расскажу, что надо быть совсем тупой, чтобы верить в такую ересь, как живые города! Объясню, как по‑идиотски выглядел ее вчерашний поступок, когда она босиком прошлась по грязной плитке!

Шатаясь, я пошел к сиденью, сел рядом с этой гадиной. Аркабалена смотрела в окно. Я сказал, вложив в свой голос максимум отвращения:

– Ну, привет.

Она повернулась ко мне и приветливо, с каким‑то совершенно неуместным здесь и сейчас воодушевлением, произнесла:

– О, класс! Ты тоже любишь этот автобус?

Я растерялся. Девушка смотрела на меня прямо, спокойно. Было полное ощущение, что она действительно рада меня видеть. Я почувствовал легкий укол стыда за свои мысли и за тон, которым я к ней обратился. Ответил все еще раздраженно:

– Что за бред? В смысле любишь? Это же просто автобус.

Аркабалена ахнула от изумления, ее брови поползли вверх. Она стала объяснять:

– Просто? Ничего себе просто! Ты видел водителя? Это же настоящий хан, посланник неба, спустившийся на землю, чтобы созидать! Он просто гениален, мы все в полном восторге. Представляешь, он придумал быть водителем автобуса, потому что посчитал, что именно так сможет взаимодействовать с максимальным количеством людей, раздавая им жизненную энергию. А они еще и платят за это, формально, мелочью, но все‑таки платят, так что свой заряд силы они точно получают, хотя бы просто по закону… – Арка резко замолчала, не закончив фразу, очень серьезно на меня посмотрела и спросила: – Да что с тобой?