Господа Игры, том 1

– И зачем ′т Хоофт заставляет тебя это делать?

– Странный вопрос, – Тайра закрыла карту и отложила ее на угол стола. – Я должна это уметь, я же некрос.

– Но он же понимает, как тебе это неприятно?

– Его, мой лорд, поверь, это тоже не радует, – скривилась Тайра. – Любому нормальному человеку не по себе, если препарат встает и начинает двигаться и говорить.

– Ты можешь заставить его говорить? Это, наверное, проще, чем заставить меня замолчать в иные моменты, – он усмехнулся, и Тайра улыбнулась ему в ответ. – Ты будешь меня навещать? – внезапно сменив тему, спросил Макс.

– В смысле?

– Ну, ты теперь сваливаешь в Торхильдфиорд, – печально констатировал он. – Мне Ректор наказал за тобой присматривать, у Хат‑Хас же научно‑исследовательский центр в Му‑и‑Ране, это там недалеко. Та же Норвегия.

– Очаровательно. Меня еще не приняли, а Ректор уже указания раздает.

– Ты не ответила, – напомнил Макс.

– Мне сложно представить, как это все будет. Полдня там, полдня здесь, по вечерам порция сэра хет Хоофта, по выходным – живодерня Гюнтера. Еще и разница в часовых поясах… Я боюсь, мой лорд.

– Я тоже. Боюсь, что ты повернешься со своей учебой, у некромантесс вообще крыша едет легко, если верить книгам. Кто тогда станет со мной общаться?

– Я и стану, зато представь, как тебе будет интересно.

– Нашла над чем шутить, – упрекнул ее Макс. – Я за тебя беспокоюсь. Ректор думает, что ты принадлежишь ему, и поэтому вытворяет с тобой необъяснимые с моей точки зрения вещи. ′Т Хоофт уверен, что ты его собственность… «Моя Ученица, имею право», – правдоподобно передразнил его Макс. – Сатрап!

Тайра улыбнулась.

– А ты, мой лорд, небось считаешь, что я принадлежу тебе?

– Конечно! Ты же Хат‑Хас.

– Вы все неправы, если вы на самом деле так думаете, – сказала Тайра. – Я никому не принадлежу. Я сама по себе, а с вами меня связывают долг и добрые чувства.

– Любовь? – с надеждой спросил Макс.

– Любовь, – мрачно ответила Тайра и опять вспомнила о Горане, как бывало всякий раз, когда она слышала это слово.

– Хорошо бы, если бы так, – Макс грустно улыбнулся. – Но истинное положение дел таково, что ты в полной собственности хет Хоофта и в абсолютной власти господина Ректора, а вот про нас с тобой и добрые чувства, это, пожалуй, правда.

Он, как цыганка‑картежница, пересмотрел все биокарты и вернул их на место. Тайра вслед за ним разложила пасьянс так, как ей было надо, оставив сверху нужный документ.

– А почему они всегда одеты?

– Твой сатрап так распорядился еще в самом начале, как тебя к мертвякам подпустил. О нравственности твоей заботится, что ли, а может, голову твою бережет, не знаю я… Ну вскрываешь‑то ты их раздетыми.

– Я не об этом, – покачала головой Тайра.

– А о чем? О том, что они все нормальные? Без всяких там ужасных повреждений? Девочки с кудряшками и мужчины с благородной проседью? Об этом, да?

Тайра кивнула.

– Подожди еще. Будут тебе и рваные раны, и головы вперемешку с остальными частями тела, и полуразложившиеся тела, – пообещал Макс. – Тебе лет всего ничего, к этому привыкни. Все остальное от тебя все равно не уйдет, такая уж у тебя судьба. Не только с высшими планами работать, надо и в анатомичке попариться.

– Мне все это не нравится, – тихо сказала Тайра, и Макс подумал, что она может расплакаться.

– Успокойся, – он хотел погладить ее по спине, но вовремя остановил руку, памятуя о ее зеленых глазах. – Хет Хоофт мудрый дядька, хоть и сатрап. Он все делает правильно. Просто верь ему и береги мозги. Помню я, как мы с тобой в Эвиане в морг пришли, так что я, может, поэтому иногда с тобой сижу, чтобы тебе совсем страшно не было. Я с тобой побуду, сколько тебе еще будет надо.

– А больше сегодня не надо. Я закончила.

– Так торопишься от меня избавиться? Погоди немного. Задержись. Я вообще‑то, хотел тебе кое‑что сказать, – тоном заговорщика начал Макс. – Только сатрапу своему пока не говори. Обещаешь?

– Э‑э‑э… – скрывать что‑то от Наставника Тайра не умела. – Если только пока не говорить…

Макс пододвинул поближе крутящийся стул, взгромоздился на него и, приготовившись сообщить тайные сведения, наклонился к Тайре, словно их могли подслушать.

– В Торфиорде раньше была башня, ее снесли в очередной магической заварушке где‑то веке в восемнадцатом. В башне была лаборатория, на нижнем этаже. Под землей, короче. Так вот эта лаборатория была специально создана под сильную магию. Она изолирована и выдерживает некру. Когда в Торфиорде были некроманты, там они и колдовали, а когда некросы там закончились, лабораторию закрыли.

– А почему там некросы закончились? – не поняла Тайра.

– Это долгая история. В целом все из‑за тех же магических разборок. Это неважно. Важно, что лаборатория сохранилась нетронутой. В Торфиорде есть административный корпус, вроде нашей Цитадели, он построен как раз над ней. Как в лабораторию войти, я не знаю, вероятно, у кого‑то есть ключ. Я подозреваю, что у той же Гудрун, если она вообще его не уничтожила, чтобы он никому не достался. Смысл вот в чем. Если ты додумаешься, как туда влезть, проблемы с практическими у тебя отпадут. Не придется лишний раз соваться в Ишанкар и рисковать, так что подумай об этом.

– А почему я не должна говорить об этом сэру хет Хоофту?

– Не знаю. Задницей чую, что не надо ему об этом пока рассказывать.

– Ладно, я подумаю.

– Подумай. И о старой башне, и о том, что твоему сатрапу совершенно необязательно знать все твои секреты, – Макс многозначительно подмигнул и ушел за санитарами.

…В дверях Тайра столкнулась с Джимми.

– А я тебя везде ищу, – сказал Секретарь. – На вот, тебе Ректор передал.

Тайра взяла из его рук абсолютно новый, без единой надписи, но уже распечатанный конверт и вынула из него кусок плотной бумаги, на которой строгим резким почерком, похожим на нанесенные ножом вертикальные порезы, было написано: «Пришлешь аль′Кхассу одну завтра в полдень».

Тайра еще раз перечитала карточку и засунула ее обратно в конверт.

– А Ректор что‑нибудь еще сказал?

– Ага, – кивнул Джимми. – Координаты Торхильдфиорда сказал. Запишешь или уже и так знаешь?

Тайра поняла, что игра продолжается и ни сэр Бергер, ни Гудрун Свенсон не собираются ни уступать друг другу, ни сдаваться без боя.