Господа Игры, том 1

Он размотал свою спираль так же быстро, как и свил, отпрыгнул в сторону и затаился в ожидании. Тайра взвилась золотым вихрем, крутанулась вокруг вертикальной оси и, превратив каждый листок в пятипалую смерть, веером кинулась к нему. Дракон увернулся, но Тайра в последний момент изменила плоскость направления удара, и тридцать листьев впились в его сверкающую спину, прорезая его тело насквозь. Дракон выгнулся дугой и резко провалился во тьму теней, на несколько секунд потеряв сознание от боли, оставляя за собой след молочно‑белого, сверкающего ледяными искрами, тумана. Тайра видела, как тускнеют его сказочные очи, и на секунду ей стало страшно: убийство Трейсера Ишанкара в ее планы по захвату старой башни не входило. Дракон, превозмогая боль, взлетел обратно к ней, взмахнул хвостом, выравнивая свой полет, и рассек ее облако листвы крест‑накрест прямо посередине.

Не надо было его жалеть… Он словно разрубил на четыре части ее тело и воткнул в оголенное мясо миллионы ледяных игл. Тайра изо всех старалась удержаться в сознании, но он не дал ей опомниться и, свернувшись в замысловатый узел, молниеносно раскрылся, посылая в нее одну за одной волны заклятий, о которых Тайра только слышала от сэра хет Хоофта.

Тайра превратила листву в зеркала и отбилась, дробя магию на мелкие составляющие. Заклинания исказились и осколками стекла разлетелись от нее во тьму, Тайра, следуя за ними, рассыпалась по сторонам, образуя вокруг дракона кольцо, и отразила от себя искаженные заклятья обратно в него. Дракон пытался уйти, но осколки все равно ранили его длинное тело. Тайра кружилась, образуя вокруг него сферу, играя все больше искажающимися заклинаниями в пинг‑понг, но игра давалась ей нелегко. Откаты пробивали ее защитный барьер, и у нее не было времени, чтобы просчитать последствия и подкорректировать защиту. Дракон был настолько быстр, что успевал уворачиваться, даже будучи еле живым, и Тайре требовались все силы, чтобы держать его под контролем. Он умудрялся ранить ее, по одному разбивая ее зеркала, и с каждым его прикосновением Тайру пронзала боль, а тени вспыхивали изумрудными искрами.

Тайра не следила за временем. Поединок с драконом, начавшийся как танго, превратился в бой не на жизнь, а на смерть. Дракон отнимал у нее слишком много сил, и Тайра чувствовала, как неотвратимо подбирается к ней постэффект: заклятия такой силы в таком сочетании она не использовала еще никогда. Тайра собрала все свои оставшиеся зеркала в одно и зависла в пустоте. Очи дракона сверкнули ледяным крошевом, и он приготовился к броску. Тайра понимала, что он вложит в него остатки всех своих сил, так же как и она. Затяжной бой вымотал их обоих. Пора было заканчивать.

Они кинулись навстречу одновременно, столкнулись и породили торнадо; их закрутило, зашвыряло из стороны в сторону, дракон снова обвился вокруг нее, она больше не могла держать образы зеркал и стала листвой. Ее оголенная, скрытая кленовыми листьями душа разрывалась от боли, тьма вокруг пульсировала зеленым, и больше не хотелось никакой схватки, никакой лаборатории, никакой старой башни… Откат приходил за откатом, и Тайра не успевала гасить их все. Дракон еще плотнее обвил ее своим телом, защищая от оставшихся заклятий. Они кувыркались в темноте, и, когда магическая буря наконец стихла, их накрыла оглушительная тишина.

Тайра держалась на грани сознания, цепляясь за единственное реальное в окружающей тьме существо – своего врага и спасителя, который медленно падал, сверкая рваными ранами на снежно‑белых боках и не сводя с нее взгляд. Он плавно опустился на что‑то, что было тут вместо земли, сначала хвостом, потом изуродованным, обожженным магией телом, а потом и мордой, и Тайра поразилась тому, что он еще жив. Он не был некромантом и, после того, что она в него посылала, давно должен был быть мертв, но он держался, не давая ей возможности увидеть, как закроются его удивительные очи с магическими водоворотами на дне. Внезапно Тайра испытала к нему неведомую ранее нежность. Красно‑золотым листопадом она бережно опустилась на него сверху, накрыла его израненную спину, последними магическими силами залечивая какие‑то из его ран, и сухими листьями опала рядом с ним. Она больше не могла держать облик листвы и обернулась собой.

Дракон поближе подвинул морду и почти коснулся ее руки. Они лежали рядом, и Тайра медленно тонула в его глазах, наслаждаясь долгожданным покоем и исходившей от дракона прохладой. Сверху падал снег, настоящий, пушистый, совсем не магический, он накрывал дракона, засыпал черную землю, Тайра видела красоту и идеальную форму каждой, пролетающей мимо ее лица снежинки, будто дракон специально давал ей возможность рассмотреть совершенство снега.

– Красивые были листья, – произнес Змей низким бархатным голосом, и ей показалось, что он чуть улыбнулся уголком губ. – Никогда не видел больше пяти элементов в этом заклятье.

– В каком заклятье? – не поняла Тайра.

– «Пять лепестков». Это высшая магия, и дается она единицам.

– А «Пять лепестков» – это разве не Камасутра для некромантов? – Тайра припомнила слова Мориса и рассказы однокурсников.

– Такое применение тоже возможно, но нет, это не Камасутра.

– У меня в любом случае нет допуска. Не знаю, что это.

Дракон фыркнул, почти по‑человечески усмехнулся и тут же сжал зубы, стараясь не показать ей своей боли. Это было бессмысленно, Тайра чувствовала ее, как любой некромант, а еще по‑некромантски наслаждалась ей, и от этого было стыдно.

– Не уходи, пожалуйста, – шепотом попросила она. – Я испугалась, когда ты упал. Я не хотела тебя убивать.

– Хотела бы убить – дралась бы в полную силу и некромантией.

– И зачем мне убивать Трейсера Ишанкара?

– За доступ в лабораторию, например, – предположил он.

– Ни одна лаборатория не стоит твоей жизни.

– Тогда почему ты не отступила?

– А ты почему не отступил?

Дракон медленно моргнул и не ответил.

– Поверить не могу, что ты настоящий, – Тайра слабо улыбнулась. – Я так давно хотела тебя увидеть…

– Давно? – он снова фыркнул. – Я ждал позволения посмотреть на тебя не один год.

– Сэр ′т Хоофт тебе не разрешал?

– У тебя суровый Наставник, – Змей сказал это с уважением.

– Почему он нас до сих пор не познакомил?

– Он не жалует трейсеров. Он уверен, что мы хуже некромантов.

– А вы хуже?

– Точно не лучше, – и он по‑драконьи улыбнулся, чуть приподняв верхнюю губу над сверкающими клыками.

– Почему все зовут тебя Змеем? Ты ведь дракон.

– Долгая история. Как‑нибудь потом… Сейчас нет сил.

– У тебя все‑таки есть усы…

– Как положено дракону.

– Но не змею.

– Ах, вот в чем дело, – он усмехнулся. – После эль‑Хасы ты всех удивила вопросами про мои усы, даже меня. Никак не мог понять, что с ними не так.