Грибники

Джафар некоторое время молчал, а его глаза изучали лицо девушки, словно она была боксером, с которым он сошелся на ринге.

Даже локоть отпустил.

– Это правда, – нехотя признал он. – Этой форме лет десять, и тогда… тогда я был другим человеком. Вы профессионал. Но насколько мне известно, в данный момент вы работаете в офисе.

– Не нашла работу по специальности, – вздохнула Марина. – Молодых женщин без детей берут очень неохотно. Работодатель не хочет оплачивать декрет. А я даже не замужем… И родители не чают меня куда‑нибудь сбагрить…

– Вряд ли я смогу оказать вам психотерапевтическую помощь, – вернулся Ингра к прежнему тону. – Вот визитка Александра Эстерхази. Завтра он собирает всех рекрутов на инструктаж. Надеюсь, вы не опоздаете… И еще вот что. Я не знаю, зачем они так делают, но это лишь самая безобидная из их странностей.

Вынув из кармана белых брюк блестящий светодиодный фонарик, он включил его и посветил на дальнюю стену, возле которой все это время стоял. Под правой поганкой высветилось непонятное и похоже, арабское слово сделанное явно ультрафиолетовой краской. Тахрир? Ни за что бы не нашла.

– Это ведь то, что вы искали? – уточнил он. – Это означает «освобождение». Тогда до встречи.

– Подождите… кто «они»?

– Они – это мы, – серьезно сказал Джафар. – Вы поймете.

Сунув ей в руку карточку, он развернулся, сошел с булыжника, на котором до этого балансировал, и исчез за самой разрушенной из окружающих стен.

И в этот момент Марина ощутила некую обреченность. Почти как Дана от слова «Сторн», которое было непонятно на каком языке и непонятно что значило.

*

– Значит так, – Эстерхази аккуратно разрезал торт, – у нас нашлись: один ветеринар, один бухгалтер и один дизайнер одежды. Рабочей и прочей.

Марина захлопала было в ладоши, но потом ощутила боль в руке, схваченной два дня назад господином Ингрой, поморщилась и успокоилась.

– И вас всех отпускают? – тревожно спросил Саша. – Родственники не против?

– Родственники только за, – мрачно сказала Дана.

Не далее как вчера она осознала, что Наташка, хоть ее и ломает, потихоньку поправляется, а следовательно, сон это или не сон, но услугу нужно отработать. Ее отец, работавший в МВД, уже проверил и фирму их нанимателей, и сайт, и всю доступную документацию.

– Там все легально, – сказал он. – Лекарственное сырье. Дорогое. Не наркотики. И объявление о найме уже месяц на сайте висит. Могли бы уже набрать людей…

– Да ладно, пап, – махнула рукой Дана. – Не начинай. Твои что сказали? Все там тип‑топ? Ну и вот. Мало ли у людей какие проекты.

– Да и правда, мало ли… Только вот фирму основала некая Августина Клемански, и она до сих пор ее собственник. А у нас в базе она числится то ли пропавшей, то ли – скорее всего! – умершей несколько лет назад.

– Люди смертны, папа!

*

В разговоре с Сашей девушки пытались намекнуть на другие странности, сопровождающие их найм, и волнующие их больше, чем кончина некоей Августины, но ни веселый Саша, ни занудный Альберт, ни тем более отстраненный Джафар, на протяжении всей беседы молча смотревший в окно, ничего не знали ни о книге, ни о снах, ни о графе Гнедиче, ни, тем более, о колдунье тете Розе. Хотя историю внимательно выслушали.

– Видимо, она просто направила наши судьбы с помощью книги, – сказала Марина.

– Это совпадение, – пожала плечами Данка.

– Судьба всегда выглядит, как совпадение, – улыбнулась Кристина. Батя не прикасался к спиртному уже вторую неделю, а мать была совершенно не против отправить дочку на стажировку. Только настояла, чтобы та оттуда писала каждый день.

И вот, тортик был съеден, день отъезда назначен, контракты подписаны, и первичный инструктаж проведен.

– Блин, – вспомнила вдруг Кристина, – мне надо свое оборудование забрать из клиники, когда уволюсь. А там этот Влад…

– А что Влад? – по обыкновению участливо спросил Эстерхази. – Не отдаст?

– Он ее ненавидит, – бесцеремонно поделилась Дана, хотя вопрос был обращен не к ней. – Абьюзер хренов.

– Могут возникнуть проблемы, – смутившись, призналась Кристина. – А там такие вещи… оставлять жалко. Могут пригодиться на новом месте. Вдруг у этого вашего Единоверыча их нет…

– Да, – кивнул Альберт. – Их у него вполне может не быть. Он очень трудно переходит на новые методы работы, и я неоднократно отражал это в докладных. Даже прилагал ведомости, где значатся вещи архаичные, как египетские пирамиды.

– Отлично! – непонятно чему обрадовался Эстерхази, вытирая салфеткой липкие от крема пальцы. – Яша, заедешь за Кристиной в клинику? Ну, чтоб ее не задержали? Поговори там.

Джафар молча кивнул.

Кристина так и осталась в сомнениях насчет способности третьего рекрутера вообще разговаривать.

*

– То есть, как увольняешься? А работать кто будет?

Влад вращал выпуклыми глазами, словно камбала, шлепнутая на сушу. Хотелось на него наступить.

– Так и увольняюсь, – упрямо сказала Кристина, собравшая уже примерно половину сумки.

Самое печальное, что книгу графа Гнедича Данка вернула только вчера. Открытую, потому что одно дело – отомкнуть замок шпилькой, и совсем другое – не забыть закрыть его обратно. Собрав к тому времени часть своих рабочих вещей, Кристина решила не тащить книгу с собой до дома, а забрать ее на следующий день, с остальной частью.

И конечно, когда она пришла, Влад уже любопытствовал, стоя с книжкой у окна.

«От заезжих ученых я слыхал, что многие египтяне, имеющие коренное происхождение, сильно отличались по врожденному своему характеру от прочих народов; некоторое даже настаивали на происхождении их вовсе не от Адама и Евы, а от иных, более древних божественных экспериментов. Если принимать во внимание теории последователей идеи множественности миров, то возможно они вовсе не были…»

– Я увольняюсь, Влад. Заведующий только что подписал мое заявление. И книгу мне отдай, пожалуйста.

– Что значит «увольняюсь»? – Влад оторвался от воспоминаний графа, заложил их пальцем и спрятал за спиной. – Это что ты тут насобирала? – он кивнул на сумку. – Выложи обратно. Ты хочешь, чтобы я подтвердил, что ты это украла, да?

– Это мое.

– Свое надо дома держать, – сказал Влад холодно. – А с тех пор, как ты, девочка, принесла оборудование в учреждение, оно считается собственностью учреждения, ясно?!