Грибники

– Однажды у меня не осталось денег, – рассказывал он мягким, немного глуховатым голосом, – вот, совсем… Я музыкант, а это не всегда прибыльно. Какое‑то время шабашил в ларьке, но там… в общем, нехорошая история вышла. Хозяин ларька решил, что мне есть дело до его дочки. А мне не было, просто она со мной кокетничала иногда… от скуки. Ну он увидел, выгнал меня. Потом выяснилось, что дочка мутила с менеджером, а меня использовала для прикрытия. Ну, я тогда уже собрался… а в то утро я шел вдоль железной дороги и думал… ну, не то что бы самовыпилиться, но мысли похожие были, мрачные. Даже записку оставил, мол не ищите. И все, что написал тогда, тоже решил уничтожить. И вот поезд идет, я остановился и смотрю, завороженно так, словно момента жду. Я сам перед собой это изображал. Может быть, чтобы испугаться и не сделать. Людей не замечаю. И вдруг меня кто‑то хватает за руку и оттаскивает от полотна. Я покорно отошел, спрашиваю, мол, кто ты, зачем хватаешь.

Оказался молодой крендель такой… Как сейчас помню, в бежевом плаще. Мне он вообще белым показался. Как ангел. И еще волосы отросшие, светлые, морда, конечно, другая, но тоже, как у меня, потусторонняя на вид. Впервые, говорит, вижу самоубийцу. Подожди, говорит, я не могу на такое смотреть без подготовки.

Я перед этим напряжен был… а тут смеяться стал.

Он тоже.

А потом вдруг мне и говорит: раз твоя жизнь для тебя больше ничего не значит, подари ее мне. Я тебе денег дам. Я и согласился. Но это давно было. Мы потом познакомились, и он оказался…

Рэнни как будто еще что‑то хотел сказать, но не стал.

– Кем? – спросила Кристина.

Дана промолчала, только нахмурилась.

– Ну, это Эйзен, – немного вымученно рассмеялся Рэнни. – Собственник всего предприятия. Просто потом я… его лучше узнал.

– Это главный здесь, – пояснила Дана. – Говорят, хороший человек, но… странный. Наследник и владелец земли. Герцог, короче. На него дядя Боря работает и Регина. А мы уже на них. Я не думала, что он лично людей набирает.

– Он грибы эти ест? – спросила Кристина.

– Нет… Но продает, – улыбнулся Рэнни. – У него есть забавная теория: мол, если человечество погубили яблоки, обеспечив изгнание из рая, то спасти его от тяжести первородного греха может только полная противоположность яблок. Грибы, значит. Я их пробовал. Обычные грибы на вкус, нечто среднее между трюфелем и дождевиком. Возвращения обратно в рай не заметил.

– А ты здесь давно? – осторожно спросила Данка.

– Да. Я ведь сначала…

– Что?

– Да нет. Ничего. Несколько лет я здесь. Не считал.

Данка раздраженно вздохнула. Рэнни в ее теорию во‑первых не укладывался, а во‑вторых явно о чем‑то умалчивал.

*

В среду, возвращаясь домой, Кристина услышала за спиной шаги а потом – шепот:

– Крис…

Обернулась.

Дима, с букетом полевых цветов, радостно улыбался.

– Ну, привет, – мрачно сказала Кристина, – верный друг.

Чекава состроил жалобное лицо.

– Прости меня, – сказал он. – Я испугался.

– Меня?

Дима вздохнул.

– Понимаешь, – начал он, – я хреновый в отношениях… но надо как‑то бороться с собой, вот я и начал. Просто, для галочки как бы… ну, а ты оказалась… не для галочки. Я понял, что проваливаюсь в отношения с тобой и сейчас умру. И никогда не выберусь. Стало страшно, конечно. Я же все хотел… ну, как и многие, наверно… свободы, свободы, кричало во мне все.

– Вот и гуляй, – сказала Кристина и, развернувшись, пошла дальше. – Надо осознавать свои желания, а не напрягать людей импульсами. Мне говно в проруби не нужно.

– Крис, подожди, – Чекава довольно быстро обогнал ее и оказался спереди. – Возьми букет. И я уйду.

– В жопу себе засунь.

– Не влезет, – Дима критическим взглядом осмотрел букет. – Он достоин только вазы. Пожалуйста.

– Да ну тебя…

Кристина снова двинулась вперед, однако Чекава сдаваться не собирался.

– Крис подожди…

Он снова стоял перед ней.

– Ну хочешь, ударь меня, – голос его вдруг сорвался. – Я знаю, что заслужил. Я больше не приду. Просто ударь один раз. А цветы я у себя дома поставлю, буду любоваться на них и вспоминать, что ты меня отвергла.

– Дим, ты вообще нормальный? – грубо спросила Кристина. Она почувствовала, что сама сейчас то ли расплачется, то ли рассмеется.

– Нет, – с готовностью ответил Дима, всем своим видом выражая решимость следовать за девушкой, куда бы она не пошла.

Кристина вздохнула.

За поворотом улицы стоял их дом, а приводить на их улицу Диму с букетом и тем самым давать Марине повод для сплетен очень не хотелось.

Пришлось выбрать длинный путь – свернуть на улицу, что начиналась раньше, дойти до ее конца, а потом и вовсе начать обходить поселок.

Дима покорно топал следом.

Когда они вступили на аллею, ведущую к вертолетной площадке, Кристине уже без всяких шуток хотелось плакать. Потому что Дима, игнорировавший ее так тщательно, всю неделю стоял у нее перед глазами и вызывал нечеловеческую тоску.

*

Кто‑то, стоящий под большим деревом, помахал ей рукой.

– А? – вскинулась Кристина. – Ну да, привет.

Рэнни. Стоял под деревом и что‑то строгал из ветки.

– Дай цветы, – обернулась Кристина к Диме.

Настороженно глянув на нее, Дима протянул букет.

Вручив букет Рэнни, Кристина решительно пошла дальше. Рэнни приподнял бровь, недоумевающе поморгал, а потом улыбнулся и начал рассматривать зеленую бронзовку, сидящую на стебле луговой герани.

Дима догнал Кристину у гаража.