Грибники

– Девочка, – шептал кто‑то, укладываясь в паузы между выстрелами. – Девочка, падай! Падай на землю!!!

Голос шел из подвала ближайшего дома, и, хотя дом был далеко, звук долетал хорошо.

Дана упала на локти. Рядом взметнулась земля, поднятая разрывной пулей. Очередь с самолета. Пригнув голову, Дана ползла на локтях к окну подвала.

Одна пуля зацепила ее толстое драповое пальтишко, обожгла бедро. Другая тронула волосы.

Дана ползла и плакала. Мороженое не дадут сьесть. Чего устроили, лишь бы не позволить.

Но вот и окно.

Чьи‑то белые руки взметнулись навстречу, потащили вниз.

– И хорошо… отлично, – говорил кто‑то, неумело отряхивая маленькую Дану, так и не выпустившую из руки мороженое. Теперь оно было в песке и пыли.

Спасший Дану мужчина был тонок, черноволос и одет в некое подобие старинной военной формы: синий мундир, лосины и шпага на боку. К этой войне он никак не подходил.

Обернувшись к едва видимому в темноте буфету, он вытащил оттуда блюдце, кивнул Дане – клади, мол, свою еду – и, когда она положила, клинком шпаги счистил с него пыль, песок и копоть.

– Надеюсь, тут еще осталось немного съедобного, – улыбнулся он. – А ты упряма. Ишь, не выпустила.

– Это моя мечта, – объяснила Дана, которая теперь уже была собой. – Мечту нельзя выпускать.

Спаситель протянул ей серебряную ложку с монограммой на ручке.

– Что это означает? – спросила Дана.

– Граф Гнедич, – ответил человек. – Это я. Еще какие‑нибудь мечты у тебя есть?

Дана ела мороженое. Оно было ровно таким, каким она его себе представляла.

– Не знаю, – сказала она.

А потом вспомнила.

– У меня сестра – наркоманка, – сказала она. – Хочу, чтобы очистилась и стала здоровой.

Граф пожал плечами.

– Если согласна работать на меня пять лет, исполню твое желание.

– Интересно, – кивнула Дана, соображая, насколько неловко при графе будет облизать блюдечко.

– У меня все просят неисполнимого, – пояснял граф, – например, вылечить больного ребенка или вернуть умерших близких. И я все могу исполнить. Только в обмен назначаю срок служения, и человек должен служить мне столько, сколько я назначу. Если должник умирает раньше, чем закончится этот срок, то служит мне положенные годы еще и после своей смерти.

– А что за работа? – спросила Дана.

– Грибы собирать, – усмехнулся граф. – Ну или помогать тем, кто их собирает.

– Всего‑то? Я согласна.

– Ищи торговый ларек под названием «Сторн».

…Выходя из подвала, она увидела Марину, только это была никакая не Марина уже, а огромный мужик в белой рубахе, стоявший в задумчивости, оперевшись на большую лопату с выглаженным до блеска черенком…

В округе больше ничто не напоминало о войне.

Утром Дана с привычным чувством безнадежности присматривалась к Наташе. Хотелось верить в сны, но такого, чтобы они влияли на реальность, Дана еще не наблюдала. Разве что настроение создадут. А Наташа встала с постели села с ними пить чай. Допив, внезапно сказала:

– Сегодня такой хороший день! Я хочу приготовить грибной пирог. У нас есть грибы?

*

На работе Марина первым делом подсела к Данке и сообщила:

– Мне такой сон был…

Данка насторожилась.

– Я прям так ему поверила, что есть не хочу с утра. Зато испекла пирог с грибами. Принесла вот вам…

– С грибами?!

Дану будто окатили кипятком изнутри. Некоторое она время не могла подобрать слова, а потом заметила, со свойственным ей практицизмом:

– Что ж, тащи свой пирог. Сравню вкусы. Мне с утра Наташка тоже испекла. Мне тоже странный сон снился. Про войну. И про этого графа.

Марина захлопала глазами.

– А мне про деревню… И потом граф тоже пришел. Ты тоже… и ты думаешь… она видела тот же сон? Но тогда…

– Мне в итоге велели найти какой‑то ларек, – сказала практичная Дана. – Какое‑то тупое название… Сторн.

От сочетания этих букв Марину почему‑то пробрало потусторонним, сырым холодом.

– А мне, – вспомнила Марина, – он сказали найти в заброшках стену, где написано «Тахрир». Это типа «Свобода». А я по арабски не читаю…

– Найдешь любую арабскую надпись, если она вообще есть, – пробормотала Дана. – Делов‑то.

И потянулась за мобильником. Надо было срочно поговорить с Кристиной.

*

Обзвонив всех знакомых на предмет возможных знаний о ларьке, который Кристина велела найти непременно – «если хочешь, чтоб Наташка вылечилась» – Дана выяснила, что поблизости существует такой только один, и до него нужно ехать на автобусе.

Нашла его, когда стало уже почти темно. Зато не заблудилась: белая надпись «Сторн» горела ярко и была видна еще из автобуса.

Несмотря на горящую надпись, ларек оказался закрыт, и давно, потому что объявление: «требуется продавец» даже в сумерках выглядело совсем не вчерашним.

Дана подошла и подождала.

Ничего не происходило. Разве что поодаль, возле лавочки, маячил мужик с пачкой бумаг. Он был среднего роста и в очках, венчавших длинное, совершенно невыразительное лицо, изукрашенное неоновыми бликами от горящей надписи. Угадывались синие джинсы, серый свитер, явно много раз стиранный и последний раз как раз сегодня – от мужика тянуло дешевым стиральным порошком, ядреным, как жидкость для дезинфекции сортиров.

– Вы не могли бы мне помочь? – произнес человек бесцветным, надтреснутым голосом, о помощи просить явно не привыкшим. – Листы разлетелись.

– Хорошо.

Наклонившись, Дана собирала и подавала ему листы, испытывая больше разочарование, чем интерес, а чем же кончится дело.

Мужик оказался душным занудой.

– Вот это сюда… нет, не так… сейчас… порядок должен быть, – человек поправил на носу очки с чувством собственного превосходства посмотрел на Дану. – Да, это сюда, здесь у меня таблицы…