Гроза над морем

– Я все расскажу, только не выдавайте меня, умоляю, меня же высадят в первом порту, а мне обратно нельзя, – девочка подняла заплаканные глаза и сложила руки под подбородком. – Никому не говорите. Я солгала вам… про имя. Меня зовут Марта. Я дочь лорда Ульриха Брауна. На наше побережье напали племена северян с островов. Это не просто набег, это война, им нужна территория, трофеи и… что‑то еще, о чем мы и сами не знаем. Они говорили что‑то о старых картах, о каком‑то кладе капитана Ронтида с корабля‑призрака, о котором будто бы должен знать мой отец. А еще их предводитель, я не знаю его имени, хотел увезти с собой меня. Мама знала, что так будет, поэтому велела мне переодеться в мальчишку, но это не помогло.

Марта всхлипнула еще раз, но уже гораздо тише. Пока она говорила, Уолтер всетаки перевязал ей рану на боку и набросил на плечи стеганое ватное одеяло, чтобы она перестала дрожать от холода. Услышав фамилию капитана Ронтида, Уолтер задумчиво нахмурился и поскреб подбородок: это была фамилия покойного капитана, дяди младшего матроса с "Исиды". Но при чем здесь клады и война?

– Так почему ты оказалась в воде? Не сама же прыгнула, чтобы не идти за немилого?

– Я бы прыгнула, выплыла с другой стороны скалы и отсиделась там, – вздохнула девушка, взъерошив растрепанные влажные волосы. – Но они предоставили мне выбор, когда окружили меня на скале. Стать женой и жертвой захватчика и убийцы моих родных или умереть. И я плюнула ему под ноги, – Марта невесело усмехнулась, покачав головой. Тонкие и чуть грубоватые черты ее лица явственно выражали гнев и страх. – И плюнула бы еще раз, если бы увидела. Он был зол, как сам Темный. Приказал связать мне руки и поставить перед ним на колени. Вместе с воином, который пытался это сделать, я нарочно свалилась в море. Он сначала пытался доплыть со мной до берега, но оружие и доспехи потянули его на дно. А я очнулась уже здесь.

– Вот же…, – доктор через силу сдержал ругательство. – А сколько тебе витков, что он тебя хотел своей сделать?

– Семнадцать.

Семнадцать. Майкл был на два витка моложе.

Уолтер, сам от себя не ожидая, обнял Марту и погладил ее короткие мокрые волосы. Девушка прижалась щекой к его плечу и затихла. И он подумал, что очень не хочется выдавать историю этой несчастной капитану. Ей надо отдохнуть, набраться сил, привыкнуть к хорошим людям, а оставить ее сейчас никак нельзя, тем более что до ближайшего порта, куда можно было бы завести корабль, оставалось еще много миль. Пока их пройдут, минует целая неделя, девчонка успеет прийти в себя и свыкнуться. К тому же, Уолтер и сам себе не признавался, но что‑то в ее лице, загорелом, тонком и очень красивом, показалось ему неуловимо похожим на черты сына. Как раз поэтому, когда он впервые увидел ее, прошлое шевельнулось, дрогнуло и больно кольнуло в сердце.

Сколько отец его помнил, Майкл с детства грезил о море. Эти мечты воплощались в рисунках на песке, строительстве парусников из листьев и веток, беготни в порту с соседскими мальчишками и – всякий раз – проводами отца в плавание со слезами и мольбами "Возьми меня с собой, я буду слушаться". Его б слова да морским богам в уши, как позже не раз с горечью думал Уолтер. Он любил сына, как и мать, не чаял в нем души, и когда тому минул первый круг – те самые пятнадцать витков, – он взял его с собой на корабль. Тогда еще Уолтер служил не на "Исиде". Название брига даже не хотелось вспоминать, но стереть из памяти прошлое невозможно: оно въедается навсегда, цепкой несмываемой краской оставляя кровавые следы на ладонях и время от времени накатывая на берег волной далекой, не утихающей боли.

Первые дни путешествия мальчишку то и дело приходилось одергивать и возвращать в каюту. Он быстро подружился с двумя юнгами, освоил искусство взлета на грот‑мачту, наслушался криков чаек и шелеста моря. Однажды, когда бриг попал в довольно сильный шторм, капитан приказал помогать всем. Откачивали воду из трюма, прямо на ходу чинили прорехи в парусах, обкладывали мачты тяжелыми снастями, чтобы их не завалило от ветра, и никто не заметил, как неопытный, неумелый паренек выбрался на нос корабля и вместе со старшим юнгой стал спускать паруса с фок‑мачты. Намотал на руку шкоты, чего делать ни в коем случае нельзя, и тянул их вниз: так было проще их опустить…

А потом резкий порыв ветра, очередная волна – и стаксель падает, а мальчугана сносит в море. Не успев сорвать снасти с руки, он тащит их за собой, путается, не доплывает до спасательного круга. Уолтер не видел этого. Ему рассказали позже.

…Снаружи зазвенели обеденные склянки, созывая всех членов экипажа в кают‑компанию. В небольшой команде торговой баркентины все считали друг друга товарищами, а потому не пропускали общих обедов. Доктор, самый старший из команды, ни с кем не водил близкой дружбы, да и к нему никто не тянулся, а потому он нередко забирал свою порцию в каюту и коротал перерыв в одиночестве. Только на этот раз выйти все‑таки пришлось.

Через четверть часа он вернулся, по‑прежнему угрюмый и сердитый, и поставил на привинченный к стене откидной стол жестяную миску рыбной похлебки с пшеном, пару кусков подсохшего хлеба и кружку воды.

– Ешь, – буркнул, смерив Марту взглядом, не терпящим возражений. – И так тоньше спички.

Марта с благодарностью кивнула. Морской суп, простой, густой и наваристый, показался ей необыкновенно вкусным, а кусочки слегка зачерствелого хлеба – лучше всяких праздничных десертов. Глотая похлебку целыми ложками и обжигаясь, она вдруг почувствовала, как слезы капают прямо в миску, щекоча нос и щеки мокрыми дорожками.

– Что, совсем несъедобно? – усмехнулся доктор. – Или горячо?

В горле встал комок. Нет, не от того она плакала… Чтобы осознать ценность жизни, надо хотя бы раз оказаться на грани. На такой тонкой и острой грани, откуда почти нет возврата, и только чудо может спасти, вернуть к жизни, но лишь чтобы дать понять, насколько эта жизнь хрупка и как легко потерять ее. Только теперь, далеко от берегов родного порта, далеко от той самой скалы, от беспощадных и жестоких солдат лорда, девушка поняла, от какой страшной участи спасли ее матросы: тогда у нее было два пути, либо умереть, либо жить и мечтать о смерти.

Дрогнувшей рукой она отодвинула опустевшую миску. Заглянула доктору в глаза и не увидела привычной суровости и холодности, которую так невзлюбили все моряки.

– Спасибо вам, – Марта осторожно поцеловала его руку, а он вдруг отвернулся, отвел взгляд, пряча поселившуюся там печаль:

– Эх, девочка… Не мне спасибо – судьбу благодари.

 

Глава 2 Тайны прошлого

Уставшая от пережитых потрясений, Марта уснула прямо в каюте доктора. Свернулась в клубочек, как зверек, натянула тонкое, совсем не греющее одеяло до подбородка. Во сне ее лицо казалось нежнее и спокойнее. Трудно ей выдавать себя за парня, мельком подумал Уолтер. Изящные, плавные движения, гладкие пухлые щеки без намека на юношескую щетину, тонкая шея и тихий, робкий голос совсем не похожи на мужские черты. Неудивительно, что обрезанные локоны и мужская одежда не помогли ей избежать страшной участи: притворяться она не умеет, даже имя свое настоящее назвала ему почти сразу. Пригладив неаккуратно откромсанные вихры Марты, Уолтер вздохнул (совсем как старик, пронеслось у него в голове), сбросил камзол и улегся спать просто на полу.