Грязная любовь в чистом виде

Среди моего нехитрого скарба, который я уже почти десять лет таскаю за собой с квартиры на квартиру, есть один чемодан, который за всё это время ни разу не открыла, хотя раньше пользовалась им и постоянно пополняла содержимое. И вот вчера вечером я взяла его, выдвинула ручку и покатила за собой вниз по по дороге, ведущей к мусорным бакам. Посмотрела по сторонам и оставила чемодан там. Вот удивится и порадуется тот, кто возьмёт его себе. Кстати, сегодня утром его уже там не было…

Открою секрет. Это был мой развратный чемоданчик. В нем хранились наряды и всякие причиндалы для съёмок: платьица, пеньюарчики, трусики, туфли на умопомрачительных каблуках, всякие латексные штучки, маленький кейс со всевозможными смазками, несколько умерших вибраторов и даже прозрачный силиконовый член… В общем, тот ещё наборчик… Всё, я теперь свободна, чиста и непорочна!

 

Запись №21

Многим, кто читает эти записки, может показаться, что я зацикленная на сексе одноклеточная шлюха, для которой есть только один идол – оргазм, что всё происходящее вокруг я рассматриваю только через призму похоти, и ни о чем другом не думаю, кроме как о том, где и с кем трахнуться, и что такого сделать, чтобы получить ещё хоть немного наслаждения. Что я засыпаю и просыпаюсь только с одной мыслью, а мысль, естественно, о сексе и эта мысль держится на единственной извилине, которая проходит внутри моей черепушки от одного уха к другому, и если эту извилину разрезать, то уши обязательно отвалятся, тем самым обезобразив моё и без того обезображенное возрастом личико. А ведь я не такая… Хотя…

 

Запись №22

Мы тогда выпили много «Токайского», кстати, гадость редкая, но выбора особого в начале 90‑х в Венгрии не было. После четвёртого бокала язык начал заплетаться, и одновременно с этим из головы начали рваться наружу всякие глупые вопросы к моему собутыльнику Тибору, женатому человеку, отцу двоих детей и одновременно с этим порноактёру, с которым я уже несколько раз грешила на съёмочной площадке.

Как выяснилось, эта «проблема» не волновала ни его самого, ни его жену Илди. Она готовила своему любимому по утрам завтраки, укладывала в пакетик сендвичи, чтобы он перекусил в перерыве между съёмками, и как все порядочные жены, ждала по вечерам дома уставшего после работы мужа. И я задала свой вопрос: как это, ложиться в постель с женой после того как уже пару‑тройку раз кончил на другую женщину, и жена прекрасно об этом знает. Оказалось им пофиг, лишь бы заразу в дом не принёс, но с этим у них строго, без справки, которую не купишь ни за какие деньги, на площадку не пустят. Спрашиваю Илди:

– А если я сейчас начну приставать к Тибору и потом потащу его в спальню, как ты к этому отнесёшься?

– Прибью тебя, – отвечает она.

Ну а почему ты не убиваешь тех, с кем он трахается на съёмках?

– Так ведь это же работа, – говорит, – а вот то, что ты предлагаешь – это измена.

В общем, не понимаю я их до сих пор. Может быть поэтому так и не завела себе «домашнего любимца». Не могу себя пересилить и стереть, как они, эту грань между любовью и сексом на стороне.

 

Запись №23

 

Этот вкус я запомнила навсегда. И не потому что он мне понравился, а потому что это было впервые… В животе бурлило, а в голове гудело от большого количества выпитого домашнего вина. Мы лежали в высокой траве и целовались так долго, что губы распухли, потрескались и стали напоминать оголённый нерв, который реагирует на каждое новое прикосновение. Он исцеловал меня всю – от кончика носа до ногтя на мизинце, ласкал языком мои набухшие соски, дышал в пупок, чем вызывал волну взбесившихся мурашек, которые толпой пробегали по всему телу, и это было намного приятнее, чем то, когда он погружался лицом в мою прелесть… Но вот его руки обхватили мою голову и нежно, но властно направили вниз: вот молоденькая щетина на его подбородке, трепещущий кадык, редкие волоски на груди, прыщик на животе… Я замерла, почувствовав щекотание жёстких волосков на своём подбородке, инстинктивно сделав усилие, попытавшись остановить давление его рук, но было поздно… ОН был уже совсем рядом, покачивался из стороны в сторону и источал тепло. Я прикоснулась к нему кончиками пальцев и провела сверху вниз, любуясь вздувшимися венами. ОН не был велик, чуть больше моей ладошки, но очень красив. Розовый, чистенький и такой твёрдый. Я сжала его и оттянула шкурку, обнажив самую волшебную его часть… И губы сами собой, без моего на то желания, прикоснулись к головке, обхватили её, и только после того, как язычок тоже прикоснулся к ней, я почувствовала тот самый вкус… Его невозможно описать, но можно назвать – вкус страсти. Нет не любви, а именно страсти или даже похоти, но он был божественен… Всё испортил фонтан, который уже через мгновение заполнил мой рот, обжог своей кислой горечью, заставив плеваться и откашливаться… Я вскочила на ноги, схватила свою одежду, вмазала своему милому по морде и голяком побежала по полю, на ходу натягивая джинсы и футболку.

 

Запись №24

Если бы меня поставили перед выбором – можешь заниматься только одним видом секса, то я не задумываясь выбрала бы куннилингус, забыв о всяких там коитусах. Притом мне было бы все равно с кем. И в этом наибольшее преимущество. Одно условие – если со мной мальчик, то никакой трёхдневной щетины, но лучше мягенькая бородка с усиками, а если девочка, то обязательно тотальная выбритость там…

Наша сексуальность формировалась в трудные времена отсутствия хоть какой‑либо информации, и улица была главным нашим учителем. И эта самая улица не очень хорошо относилась к вылизыванию. Относилась даже с каким‑то презрением, считая это чем‑то постыдным и унизительным для особей мужского пола. Именно поэтому я впервые по‑настоящему ощутила качественный куннилингус в весьма «преклонном» возрасте, аж в 19 лет. Тяжело было переступить через преграду, которую так долго возводили вокруг. Но мой учитель был «другим». Он приехал на практику из Риги, говорил на ломаном русском, был мил и обходителен. Наш мимолётный роман мог бы затянуться, но отъезд был неминуем, поскольку познакомились мы за два дня до окончания его практики, и один из этих дней он подарил мне.

Это, действительно, был лучший подарок. Конечно не обошлось без тыканья в разные отверстия моего тела, не скрою, это было приятно, но когда его язык погрузился ТУДА, я потеряла всякий контроль над собой.       – Что ты делаешь? – едва ворочая языком, спросила я, – неужели тебе не противно, так же нельзя, это же гадкооооо....

Больше я ничего не смогла сказать, меня трясло от кайфа… И трясёт по сей день, когда я вспоминаю это…

 

Запись №25

Не могу назвать себя лесбиянкой, хотя уже много лет люблю подобную себе. Признайтесь честно, ведь вы тоже грешили тем, что влюблялись в своих подруг, коллег или просто в совершенно незнакомых дам. Влюблялись и не знали, что это любовь, называли её девичьей дружбой или придумывали какие‑то другие оправдания своему влечению к ней. Я вот помню, как в юности ревновала Риту ко всему, что движется, даже к кусту, под которым она садилась пописать, потому что он, тварь, видел то, что видеть не должен, и что только я имею на это право – смотреть на неё и любить её.