Хэлен Хоуп дарит надежду. Мистери-сериал из 12 серий

Вдруг в дверях появляется невысокий мужчина в очках и мешковатом пальто, он машет девушке шляпой. Широкоплечий охранник преграждает путь. Мужчина встревожен, кричит через весь зал: «Мэри Энн!». Обернувшись на голос, девушка вздрагивает, бледнеет и спешит к мужчине. Посетители оборачиваются. «Муж, муж, это муж Леди в синем», – пробегает по бару. Пианист играет громче, супруги ссорятся, муж с силой хватает девушку за плечи. Слышны обрывки фраз: «С кем ты… позор!.. немедленно… домой!»

На шум скандала с лестницы второго этажа неспеша спускается хозяин таверны – солидный мужчина лет сорока в дорогом костюме‑тройке в полоску, с сигарой в руке. Он щёлкает пальцами и двое амбалов выдворяют разбушевавшегося супруга из заведения.

***

 

– Алло, инспектор? Это Хэлен Хоуп. Не отвлекаю? – я звонила Роджерсу, проведя весь день в архивах округа. – Мы можем встретиться? У меня важнейшая информация. Для вас.

Через полчаса мы сидели за столиком кофейни «Старбакс». Роджерс прихлёбывал свой любимый ореховый капучино, я, как обычно, крепкий чёрный чай. Мне не терпелось поделиться с инспектором неожиданным открытием, которое я сделала.

– Сначала я пыталась разузнать о муже Леди в синем. Но след Кристиана Морли теряется сразу после его освобождения. Возможно, он сменил имя. Тогда я взялась за пианиста. И оказалось, что вскоре после трагедии на пляже он тоже отправился на тот свет, – я сделала многозначительную паузу, – разбился по дороге в Сан‑Франциско на шоссе №1. Это было под Рождество, ночью, к тому же, в сильный туман. Всё списали на несчастный случай. Но я нашла газетную статью, в которой сказано, что с пианистом в машине был… младший офицер полиции В.Роджерс. Оба скончались на месте.

Инспектор ошарашенно смотрел на меня.

– Но в полицейских архивах нет информации о том, что мой прадед занимался этим делом. Как он попал в машину с пианистом? – удивился Роджерс.

– Инспектор, ну это же очевидно! – воскликнула я так громко, что за соседними столиками стали оборачиваться. – Ваш прадед расследовал это дело и накопал что‑то такое, что его убрали вместе со свидетелем‑пианистом. Может, он вёз пианиста к федералам для дачи показаний или чтобы спрятать? А материалы, очевидно, кто‑то уничтожил – скорее всего, продажные полицейские!

– У вас богатая фантазия, Хэлен, – вздохнул Рождерс. – Вам как издателю это позволительно. А я, как профессионал, должен опираться на факты.

– Ах, на факты? – возмутилась я и достала блокнот. – Тогда слушайте. Таверна «У Фрэда» принадлежала итальянскому эмигранту Альфредо Гамбино. Он сменил имя на более американское «Фрэд», жил какое‑то время в Нью‑Йорке и был связан с мафиозными группировками Маленькой Италии. После того, как отсидел три года за воровство, переехал на Запад и купил здесь таверну. Во времена сухого закона Гамбино очень поднялся – в его питейном заведении бывала вся местная элита, от актёров немого кино и джазовых музыкантов до губернатора и начальника полиции. И там никогда не проводились облавы!

Я перевела дух, взглянула на инспектора.

– Я абсолютно уверена, что и убийство Леди в синем, и гибель вашего прадеда с пианистом имеют отношение к преступной деятельности Фрэда Гамбино. Вот, смотрите, ещё факт: после отмены сухого закона в 1933 году Фрэд Гамбино успешно открыл на этом месте ресторан. И позже стал весьма процветающим бизнесменом и влиятельным человеком округа. Умер в возрасте семидесяти лет от инфаркта, оставив потомкам солидное состояние.

Давние события выстраивались в стройную цепочку. Однако, в ней не хватало нескольких звеньев. Надо было разыскать потомков Гамбино.

***

 

Найти наследников Гамбино оказалось несложно. Им принадлежало несколько ресторанов и отелей на туристическом побережье разросшегося Эмеральд Бич. А также, роскошный особняк и большой сад за высоким забором. Через пару дней мы с Роджерсом стояли у глухих дубовых ворот и тщетно пытались добиться аудиенции у мистера или миссис Гамбино. Договориться о встрече по телефону нам не удалось, но мы наивно надеялись взять «крепость штурмом». Не тут‑то было! Наследники миллионера наотрез отказались с нами говорить без ордера и адвокатов. Даже Роджерс ничего не мог поделать. Это был тупик.

***

 

После неудачи с Гамбино инспектор неожиданно исчез. Он не отвечал на мои звонки и сообщения. Только раз прислал скупое: «Простите, Хэлен, очень занят». Я даже хотела обидеться, но подумала, что всё‑таки Роджерс – полицейский из «убойного» отдела, мало ли что. Я беспокоилась и плохо спала.

А через несколько дней он вдруг возник у меня в издательстве.

– К вам полицейский инспектор Роджерс, – только произнесла моя секретарша по интерфону, а его широкоплечая фигура уже появилась в дверях кабинета.

– Майк! Ох, с вами всё в порядке? – я кинулась к нему навстречу.

– Дорогая Хэлен, извините, что так внезапно, но нам надо ехать!

– Вы смогли договориться о встрече с Гамбино? – удивилась я.

– Лучше! Расскажу по дороге, собирайтесь!

Когда через пять минут мы выезжали с парковки, Роджерс наконец заговорил:

– Я навестил старый дом моей семьи. Сейчас он принадлежит тётке, она никогда ничего не выбрасывает. Несколько дней я перебирал семейные архивы и рылся в пыльных бумагах. И обнаружил вот это.

И Роджерс протянул мне пластиковый файл с пожелтевшим листком, на котором было что‑то написано почти выцветшими чернилами. Листок был мятый и обгоревший, словно кто‑то пытался его сжечь, но потом передумал и выхватил из огня.

– Что это? – удивлённо спросила я.

– Судя по всему, этот листок вырван из блокнота моего прадеда, это его почерк. Самого блокнота я не нашёл. Здесь список свидетелей, опрошенных в таверне «У Фрэда» после убийства Мэри Энн Морли. Но самое интересное – вот! – инспектор ткнул пальцем в конец списка. Я пригляделась. Одно имя было подчёркнуто, а рядом стоял восклицательный знак.

– «Малыш Эд», – с трудом прочитала я. – Кто это?

– Эдвард Ноулз, в 29‑м году совсем мальчишкой он был рассыльным в заведении Фрэда. Проработал там всю жизнь – позже был официантом, помощником повара и ночным сторожем. Пару лет назад у него парализовало ноги, но старик ещё жив и вполне себе в здравой памяти. Мы едем в дом престарелых встречаться с живым свидетелем!

***