Идеально хрупкое

Валерия удовлетворённо кивает и снова что‑то записывает в блокнот.

– Как ты можешь описать своё отношение к произошедшему и к ситуации в целом?

– Бред какой‑то, – выдаю я первое, что приходит в голову.

Валерия смеётся, а потом пристально смотрит мне в глаза.

– Скажи, ты могла бы её пожалеть?

– Пожалеть? Зачем?

– Не «зачем», а «почему». Людям свойственно в определённых обстоятельствах испытывать чувство жалости.

– Жалость – худшее, что можно предложить человеку и совсем не то, что может помочь. Когда жалеешь кого‑то, начинаешь относиться как будто свысока, а это уже неуважение.

– Ты предлагала ей помощь только потому, что этого требует инструкция, верно?

– Ну… да. Разве меня должны беспокоить чужие проблемы?

– Нет, не должны. Это был просто вопрос.

– Твои вопросы всё больше смахивают на допрос с пристрастием.

– Да, действительно. Извини. Я пишу научную работу по обострённым психологическим состояниям, повышенной чувствительности и эмоциональной нестабильности. Не удержалась. Хочешь сменить тему?

– По обострённым психологическим состояниям, повышенной чувствительности и эмоциональной нестабильности? Это как раз что‑то про истерики?

– Да, про них тоже.

– И много среди нас таких вот, нестабильных? Раз ты даже работу о них решила писать?

– Вот когда станешь квалифицированным психологом, тогда мы это и обсудим. А сейчас уже я хочу сменить тему.

Валерия закрывает блокнот и откладывает его в сторону. Наша беседа снова сводится к экзаменам, оплодотворению и моему психологическому состоянию. Какое‑то время я ещё ощущаю непонятное напряжение, но после медитации меня отпускает.

Вечер снова обрушивается на плечи мерным ритмом часового механизма. Город, даже засыпая, продолжает куда‑то спешить. Встраиваюсь в его ритм с одной только целью – поскорее добраться до дома. Давно у меня не было таких занимательных выходных.

 

9

 

 

Жизнь прекрасна, когда идёт по давно утверждённому плану. С этой позицией кто‑то может поспорить, но в моём случае – совершенно безрезультатно.

К концу мая я получаю заслуженный документ о высшем образовании и без особенного энтузиазма заталкиваю его на одну из самых дальних полок. Очередная отметина в списке бесполезных жизненных достижений.

Не проходит и недели после официального освобождения от вузовского пафоса, как на почту прилетает оповещение о приближающемся оплодотворении. Что ж, от окончательной свободы меня отделяют всего девять месяцев исполнения долга перед отечеством.

– А тебе после этого, ну… можно будет? – спрашивает Тим, застёгивая молнию на джинсах.

– Первое время – точно нет. А потом, говорят, по показаниям. Я позвоню. Тебе – первому.

– Окей, буду ждать… с нетерпением, – последнее слово он протягивает, как мартовский кот. А потом наклоняется и медленно целует меня в шею.

– Я учту, – смеюсь, уворачиваясь, – иди уже, герой‑любовник!

Тим выпрямляется и шагает к двери. Остановившись в проёме, оглядывается, впивается в меня взглядом.

– Ну, давай, это… Удачи там завтра, да? Или чего нужно желать?

– Удача сойдёт. Спасибо. Пока‑а‑а, – вскакиваю с дивана и шутливо выталкиваю парня из комнаты, – до новых встреч, приходите ещё, будем рады увидеть вас как‑нибудь в другой раз.

– Вот же язва, – улыбается Тим, привычным жестом открывая замок на входной двери, – давай, держи в курсе, жду приглашения.

Едва на лестнице затихают шаги, где‑то в спальне начинает звонить телефон. Иду на звук надоедливого рингтона. Обнаруживаю гаджет на спинке дивана, мельком смотрю на экран и торопливо отвечаю на звонок:

– Привет, Валер. Извини, на сообщение не успела ответить. Завтра не могу. И вообще, в ближайшее время не могу – завтра иду на оплодотворение. Сорян.

– Отлично. Теперь я знаю имя одного из твоих партнёров, – вперемешку со смехом до меня доносится голос психолога.

– Ой…

В недоумении смотрю на экран телефона. Ну конечно, Валера и Валерия – почти одно и то же. По всей видимости, звонок психолога в десятом часу вечера моё подсознание решило заменить чем‑то более вероятным.

– Не удивляйся, это стандартная схема перед процедурой. Звоню узнать, как ты.

– А… ого… нормально всё.

– Я и не сомневалась. Но если вдруг волнуешься, или есть ещё какие мысли, можем обсудить.

– Да нет, всё хорошо. Правда.

– Я рада. Тогда доброй ночи! Послезавтра жду тебя.

– Ага. Приятных снов.

Стараясь особенно не зацикливаться на странном звонке, отправляюсь в ванную. В последнее время в моей жизни явный перебор с психологическим консультациями. Они стали ощущаться навязчивыми и отчего‑то немного пугающими. Нужно будет обсудить это с Валерией при встрече.

 

10

 

 

Я ненавижу опоздания. Конечно, в основном – чужие, но и свои, вообще‑то, тоже. Хочешь продемонстрировать кому‑то неуважение – просто приди позже назначенного времени. А для усиления эффекта ещё и не предупреждай об этом. Вряд ли можно придумать более удачный способ обесценивания чужого времени. К счастью, в современном обществе такого мнения придерживается большинство. Но прецеденты всё‑таки временами случаются.

А я же вечно так боюсь опоздать, что прихожу раньше. Не знаю, как у меня это выходит. Оказавшись в центре здоровья, я обнаруживаю, что до процедуры остаётся почти час. Совершенно не удивляюсь своей пунктуальности. А вот женщина на ресепшене, кажется, удивляется.

– Ваша очередь ещё не подошла. Можете подождать в коридоре или пройти в буфет. У Вас есть сорок три минуты. Приём начнётся строго в назначенное время.