Интервью у Бабы-яги. Рассказывает самая добрая ведьма в истории
София увидела сосредоточенный профиль мужчины. Он закрыл глаза, его лицо расслабилось, и выражало умиротворения. Рука навесу над книгой, почти невесомо летала, страницы медленно зашевелились и только они нарушали тишину, повисшую в воздухе напряженной струной.
И тут София увидела, как слова, нет целые предложения, тексты, страницы оторвались от своих насиженных мест и по воздуху полетели к Александру, словно птички, к его рукам, в нос, уши. Но оставались на страницах, как всегда, черным по белому. Это волшебство. Софии не давали в детстве колдовать без нужды. Нянечки хотели, чтоб девушка могла все сама сделать руками. Хотя бы самое простое, одеться, расчесаться, учиться, читать, решать задачи по математики, физике и остальным наукам без помощи магии. Это ее и сгубило. Серж думает, что София колдовством изучила всю литературу, данную им, до зубов.
Книга вдруг закрылась, Александр резко открыл глаза, через минуту он недовольно поморщился и сказал:
– Фу, это какой – то слюнявый роман средневековых романтиков.
Девушка звонко засмеялась.
– Извини, взяла первый попавшийся, – прекратив смеяться, оправдалась с улыбкой София, борясь с очередным приступом смеха.
– Как теперь идти и творить зло, когда прочитал такое, София!? – продолжал наиграно буянить Александр.
София не выдержала и засмеялась. Звонко и мелодично. Выражения лица черного принца не выходило из головы. Такое нелепо – огорченное, из – за простого женского романа.
– Вы просто впервые в жизни прочитали про любовь. А до этого никогда в жизни и не знали, что это такое. Потому что слишком молоды, и не любили никогда, – бросила через хохот София.
– Мужчины так не любят, как в этой книге, – с сомнением проговорил Александр. – Это безумие. Теперь давай попробуй ты, – предложил он ей, протягивая книгу.
– Давай я что – то другое прочту? – неуверенно приняла она книгу из рук мужчины. – Не хочу разочароваться в мужчинах. Ты же сказал, что такое не бывает.
– Нет, – отрицательно воскликнул принц с улыбкой. – Читай, что дала, мне надо уже уезжать.
София открыла книгу и принялась вытворять манипуляции, которые недавно наблюдала. Через несколько секунд она почувствовала, как потоком льются предложения, будто читала сама, только время замедлилось, София воочию наблюдала перед глазами сюжет.
– Вот это да, – услышала девушка удивленный возглас Александра.
Ей стало любопытно, что так удивило Александра, она раскрыла глаза. Перед ней, экраном, стояла картинка во весь рост. Сюжеты из прочитанного, который менялся по сценарию книги. София не закрывая глаза, пыталась читать, сюжет захватил девушку и словно в кинотеатре герои книги воспроизводили сюжет то, ускоряясь, то замедляясь. София боялась посмотреть на реакцию Александра и прервать нить прочитанного. Ее саму наполнил восторг от выполненного волшебства. Что это в новинку для черного принца, девушка уже не сомневалась.
В столовую зашел царь с царицей, и у порога замерли. На их лицах было удивления, растерянность и восторг. Царица расплылась в улыбке и с блеском в глазах, произнесла:
– Мой любимый роман! Именно такими, я их представляла, – Ева аккуратно подошла ближе, на ее глазах засветились слезы счастья, когда герои слились в поцелуе. Этот момент был настолько чувственен, пропитан энергетикой романтики и долгожданного счастья от воссоединения двух влюбленных сердец. – Как Генрих любил свою Джульетту, – совсем уже расплакалась царица. – Это магия, только природная магия.
– Нет. Химия, – ошарашено выдохнул принц, не в силах отвести взгляд от происшедшего, пока все не потухло, и книга не закрылась.
Повисло молчания. Его нарушало только обрывистые всхлипы Евы.
– Это когда ученик превзошёл учителя, – заговорил почему – то по слогам Александр.
София, пораженная своей новой способностью, тоже была под впечатлением книги. Подобного она тоже не читала. Щемящее чувства счастье от воссоединения двух влюбленных тронуло и ее девчачье сердце. Александр сказал, что такой любви не бывает. Откуда он знает? Этот холодный, самодовольный павлин! Именно так София и желает, всем своим существом, чтоб ее любили. И никак иначе. Это химия, химия, которое делает чудо в не зависимости от магии. Хорошо, что повелители тоже люди и могут все это ощущать. Спасибо за это земле, планете, человечеству и богу. Такая любовь может быть только в мире и этот мир София точно хочет защищать и служить во благо добру.
Глава 6
Каждая книга оставляет послевкусие. Это как блюдо, которое ты можешь съесть полностью в один присест или растянуть удовольствие. Но есть блюда, которые вроде и аппетитные и вкусные, но съесть сразу всю порцию, ты не сможешь, как бы ни старался.
Таким блюдом оказалась и книга свода законов. Слишком большая, слишком сложная, но надо съесть, потому что нянечка поругает, если увидит остатки на тарелке. Ну, вот София, решила просто находиться подальше от нянечки, постепенно по кусочку поглощая ненавистное блюдо.
«Надо помнить свою историю, помнить кровопролитные войны и держать в голове память о тех многочисленных жертвах, потерянных судьбах, разрушенных городах. Только память не позволит обратно начать все это вновь и не позволит даже помыслить о власти в этом мире. Власть, это народ. Все едино и не может долго сосуществовать в войне».
«Закон из книги свода законов».
Суд против опекунов Трагоновских, которые обвиняются в жестоком обращении с детьми, по недавно изданному закону самого царя Ивана Великого, состоялся в субботу утром, прилюдно. Чтоб неповадно было остальным, обижать беззащитных малышей. Столпилось много народу, которые негодуя, причитали, любуясь справедливостью. Да, она жестока. По тридцать ударов плетью, дорогостоящий штраф и пожизненное решения возможности брать детей из приюта. Однако, это наказания.
А люди любят, когда наказывают обнаглевших, ожиревших богачей. Эта семья взяла десять детей из приюта и за счет ничтожных сил подрастающего поколения, богатели и жирели. Это дело стало таким знаменитым и знаковым, что этих бедных сироток быстро поместили в другую семью, стремясь не разделять. Семью, которая среди народа славилась своей добротой к несчастным сироткам. Добрые люди хотели стереть из воспоминания детишек, жестокость этих бессердечных взрослых.
