Тюльпаны для Лили

Милана была дома и ждала меня. Она сидела, забравшись с ногами в кресло, и смотрела телевизор. Я скинул резиновые шлёпки (жара же, чтобы в кедах ходить), прошёл в кухню, забил холодильник продуктами и вернулся к моей девочке (ладно, не моей, но уже и не Дэна). Не стал испытывать её терпение, отдал деньги сразу.

– Я всё верну, – поторопилась сказать она.

– А куда ж ты денешься? – усмехнулся я, – Побудешь здесь одна до четверга. Мне в деревню к тётке надо съездить, кое‑что забрать и ей в огороде помочь. Дэн тоже вернётся через три дня. К этому времени я подъеду. Одна с ним не останешься, не бойся, – опередив её вопросы, сказал я. Конечно, Дэн будет возражать, но, думаю, мы это переживём, – Осваивайся, занимай мою комнату. Вещи мои с комода сама на одну полку переложи, вторую себе забирай. Я уже не успеваю. Всё, пока.

Она кивнула в ответ, но когда я задержался в прихожей, она поднялась с кресла, подошла к дверному косяку и произнесла:

– Спасибо, Алексей.

Вот как это ей удаётся, так моё имя произносить, что у меня каждый раз сердце куда‑то вниз ухает? Её «спасибо, Алексей» – и всё, мне продохнуть нечем. Взглянул на неё, и быстро бросив: «До скорого», поспешил исчезнуть. Лифта ждать не стал, побежал вниз по лестнице, присвистывая и перебирая в пальцах ключи от машины. Сейчас верну тачку Толяну, сяду на трёхчасовой автобус и уже через час буду в деревне, по‑быстрому разгребусь там с теткиными делами, заберу тёплые вещи, и можно будет возвращаться. Быстрей бы, подумалось, быстрей бы вернуться к Милане.

 

Глава третья. Милана

 

«Когда я не могу уснуть, я думаю о тебе…»

Джоанна Рид

«Прошлой ночью в Нью‑Йорке (Last Night)

 

Собираться в больницу было страшно. Но я не могла допустить даже на секунду, что мне придётся рожать от этого мужчины, проявившем ко мне такое холодное равнодушие. Я достала из комода недавно купленный халатик, бросила его в пакет, туда же положила тапочки, а в дамскую сумочку – свой паспорт и деньги. Страховой полис брать не нужно, так как клиника, куда я записалась на аборт, частная. Очень внимательно и аккуратно пересчитала деньги, которые привёз мне Алексей. Оплатить операцию попросили наличными.

Дальше я готовила своё тело, долго и тщательно мылась в душе, избавлялась от ненужных волосков, развела в большой пластиковой бутылке средство для опорожнения кишечника и, морщась от противной на вкус смеси, заставила себя выпить её. Я уже привыкла выполнять определённые действия со своим телом, втайне от Дэна я работала танцовщицей в ночном клубе трижды в неделю, по пятницам и выходным, и моё тело выставлялось на обозрение множеству незнакомых людей. И я научилась совершать гигиенические манипуляции отвлечённо, но регулярно. Может, кто‑то меня и осудит, но как мне было жить? Отец за этот год не передал мне ни копейки денег, а прожить на стипендию просто невозможно. Дэн тоже деньгами не помогал, да я бы и не попросила…

Такси нанимать не стала, доехала на автобусе. Милая и доброжелательная медсестра провела меня в палату, попросила раздеться и надеть ночную рубашку, которая уже лежала на расправленной больничной кровати. Я переоделась, легла на кровать и укрылась одеялом, остро пахнущем кондиционером для белья. Работал кондиционер, и меня стало морозить. Но, возможно, морозило меня не только от холодного потока воздуха. Я всегда, с детства ещё боялась больниц. Бабушка меня уговаривала и подбадривала, когда нужно было идти на прививку или сдать анализы. А сейчас я одна, и некому успокоить меня и ободрить. Врач оказалась полноватой женщиной пятидесяти лет с короткой стрижкой, в очках на строгом лице. Но заметив, как от её резкого тона я теряюсь, немного смягчилась и сказала:

– Не тревожьтесь, будем работать.

Я долго ждала, когда настанет моя очередь идти в операционную. Других женщин, которые находились за перегородками из светло‑ бежевой плотной ткани, уже приводили после операций, а меня всё не звали. Мне было назначено на три часа дня, но стрелки часов уже были на полчетвёртого, когда меня наконец позвали. Я последовала за медсестрой в операционную, которая находилась сразу же, рядом с палатами.

В операционной играла тихая музыка, но что находилось там ещё, кроме операционного стола со скобами для ног, я так и не смогла разглядеть, взобралась на стол, раздвинула ноги и положила их на скобы.

– Ближе двигайтесь, – прозвучал голос медсестры.

Я пододвинулась ближе и почувствовала, как руки медсестры нетерпеливо обхватывают мои бёдра и тянут вперёд. Я услышала голос анестезиолога.

– Кладите, пожалуйста, руку сюда, – попросил он. Я повернулась на звук низкого бархатного голоса и встретилась взглядом с карими глазами молодого мужчины.

– Не бойтесь, – произнёс он и улыбнулся.

Чтобы не впасть в панику, я решила отвлечься разговором и спросила:

– А я не стану храпеть?

– А разве вы храпите? – шутливым тоном отозвался молодой врач‑анестезиолог.

– А я не знаю… А разговаривать я стану во сне?

– А вы боитесь разболтать военные тайны? Вы не в ФСБ случайно работаете или в ЦРУ? – всё тем же шутливым тоном произнёс врач, вставляя мне в вену катетер, – Знаете пословицу – всё, сказанное в Чикаго, останется в Чикаго? Мы никому не расскажем ваших тайн. Вы уснёте и будете спать.

– А сниться мне будут кошмары? – я продолжала допытываться, услышав, как начинает хихикать медсестра.

– А вы представьте море и горячий песок. Думайте о приятном, – посоветовал парень.

– Хорошо, – согласилась я, – Тогда я буду думать о вас.

Он снова улыбнулся мне, а я снова тревожно спросила:

– А если меня наркоз не возьмёт?

– Вот это мне самому интересно! – уже откровенно засмеялся врач и стал медленно вводить в мою вену лекарство, – Ну как, кружится голова?

Я взглянула на темноволосого смуглого мужчину с насмешливыми чёрными глазами и увидела, что его лицо поплыло передо мной. Но подумать успела – хорошо, что он такой же смуглый, как Алекс, это добрый знак… А потом всё. Я упала в наркотический сон как в глубокую яму – быстро и неотвратимо.

А пришла в себя только через полчаса, когда меня всё тот же врач пробуждал от наркоза. Он помог мне дойти до палаты, бережно поддерживая за талию. Я чувствовала, какие тёплые у него руки, и это было так приятно. Меня качало, и у меня не получалось идти прямо. А когда добралась до кровати, упала на неё и снова закрыла глаза.

– Только не засыпайте! – услышала требовательный голос медсестры.