Тюльпаны для Лили

Но я всё‑таки снова провалилась в сон. Но спала на этот раз недолго и поверхностно и через двадцать минут уже пришла в себя. И почувствовала, как меня начинает морозить. Я не заметила, как прошло полтора часа. Меня предупредили, что через два часа после операции я должна будет освободить палату. Но вставать так не хотелось. Я всё‑таки сделала над собой усилие и начала собираться, переоделась в свои вещи, аккуратно заправила постель и вышла, чувствуя, как меня качает и мне плохо передвигаться прямо. Меня качало, как будто я шла по палубе корабля. Кое‑как я дошла до аптеки, чтобы купить назначенный антибиотик. Хорошо, что аптека находилась рядом с больницей. И купив лекарство, села в мягкое кресло и вызвала по телефону такси. В аптеке тоже работал кондиционер, и меня начало знобить всё больше. А на улице закрапал мелкий дождь.

Такси приехало быстро, за рулём оказалась девушка. И это было хорошо. Я уже привыкла, что все мужчины так или иначе пытаются завладеть моим вниманием, а этого сейчас очень не хотелось. Эта же девушка с длиной косой, в строгой чёрной с белым мелким горохом блузке, сосредоточенно смотрела на дорогу и не разговаривала. Только раз, когда ей позвонили, и она ответила своему собеседнику:

– Я же предупреждала, животных мне не предлагать! – обернулась ко мне и поинтересовалась, не нужен ли мне котёнок. Я ответила, что нет. И девушка снова стала смотреть на дорогу. Дождь в это время усилился, стучал длинными иглами капель по стеклу, но солнце продолжало светить. Так и ехали, молча, смотря на длинные капли дождя и заходящее солнце.

Когда машина остановилась возле нужного подъезда, я рассчиталась с девушкой и стала подниматься на пятый этаж, останавливаясь на каждом пролёте и прислоняясь к стене. Голова кружилась, и мне хотела только одного – быстрее добраться до кровати и упасть на неё. В подъезде, нагретом за день солнцем, было душно. Но в этот раз я этому обрадовалась, мне было приятно чувствовать тепло и согреваться. Ключ попал в замочную скважину только со второго раза. Я прошла в прихожую, разулась, прошла сразу в комнату, переоделась в тёплую фланелевую ночную рубашку, укрылась тёплым одеялом и свернулась под ним, как маленький ребёнок. Из окна, открытого ещё утром, дул лёгкий ветерок, но я не стала закрывать окно. Дышать свежим ветряным воздухом было легко.

Так я и пролежала до утра, зарывшись в одеяло и мелко трясясь от озноба, даже зубы на ночь почистить не вставала. А ночью об Алексе думала. Вот как получилось… Помощи ждала от Дениса, а он бросил меня один на один с проблемой. Алекс же поступил так, как я и вовсе от него не ожидала. И если бы не он, не знаю, где бы сейчас была. В отчаянии метнулась бы к отцу в деревню, а он, узнав, что дочка ребёнка нагуляла, из дома бы выгнал, не пожалел бы точно. Ещё и Тоня, жена его, масла в огонь бы подлила. Думать о том, что было бы, стало невыносимо, и я снова стала думать об Алексее. Вдруг неожиданно для самой себя я почувствовала себя без него одинокой, такой маленькой потерянной девочкой. Беспомощной девочкой, которая дрожит под одеялом, всеми забытая и покинутая. Под утро я заснула и проспала часов до одиннадцати. А когда проснулась, выпила назначенные мне после операции антибиотики и заглянула в холодильник, осознавая, что если чего‑нибудь не поем, меня вывернет наизнанку от лекарств. Ещё вчера пустой холодильник встретил меня забитыми доверху полками с едой. Невольно я улыбнулась. Надо же, Алекс подумал даже об этом… Есть ничего особенно не хотелось, но я понимала, что надо себя заставить. Заварила чай, отрезала тонкий ломтик сыра и взяла аппетитно‑спелую грушу. Этого будет достаточно на завтрак, а может уже и на обед. Села за стол и стала пить чай, смотря в окно. Я и раньше приезжала сюда к Дэну, поэтому вид из окна мне был хорошо знакомым. Небольшой дворик с детской площадкой, парковка на углу, бабушки на скамейке у подъезда, всё как обычно. Но просидела возле окна недолго, вновь почувствовав слабость и ноющую боль внизу живота, вернулась в постель, по пути зашла в туалет, чтобы сменить прокладку, уже полностью пропитанную кровью.

Чувствовала я себя неважно и снова уснула. В постели провела весь день, только к вечеру немного полегчало, и уже не так сильно кровило. Я знала, что завтра возвращаются Дэн и Алекс, но не хотела этого. Реакции Дэна на новость о том, что я буду жить здесь, я боялась. Ясно ведь, что не обрадуется. А насчёт Алекса… Я не хотела, чтобы он видел меня в таком жалком виде. Мне бы ещё дня два хотя бы, чтобы тихо отлежаться, и я снова буду в норме. Но такого не случилось, увы…

Разбудил меня скрежет ключей в замочной скважине и хлопок двери. Я поднялась с кровати и вышла из спальни, чтобы посмотреть, кто из парней пришёл. Оказалось, что оба.

Дэн разбирал спортивную сумку, Алекс стоял рядом и что‑то рассказывал ему. Я поняла, что он встретил Дэна на вокзале и привёз сюда. Первым заметил меня, конечно же, Алекс. Прежде чем что‑то мне сказать, он очень внимательно оглядел меня сверху до низу. Я уже привычно приготовилась услышать его очередную подколку по поводу моей внешности, но он ничего такого на этот раз не сказал. Наоборот, первое, что произнёс, было:

– Как ты себя чувствуешь? Ты очень бледная.

Дэн обернулся на его слова и увидел меня. Улыбчивое лицо его сразу же стало напряжённым, каменным.

– Что она здесь всё ещё делает? – спросил он раздражённым тоном у Алекса так, как будто бы этого нельзя было спросить у меня самой напрямую. Я напряглась. Впрочем, подобной реакции я как раз и ожидала.

– Живёт она здесь, – совершенно спокойно отвечает Алекс.

– В смысле – живёт?! – со злым возмущением произносит Денис. На что Алекс всё‑так же невозмутимо отвечает:

– А где ей ещё жить? – и невозмутимо проходит в кухню, открывает холодильник, достаёт бутылку с минеральной водой. Денис обращается уже напрямую ко мне, всё так же не сдерживая возмущения:

– Вон отсюда пошла! Мы, по‑моему, обо всём уже поговорили и всё решили. Нахрен мне ребёнок этот сдался! И не пытайся меня разжалобить. Головой нужно было думать, тогда бы не залетела. Собралась и ушла обратно в свою общагу!

Сказать я ничего не смогла, предательские слёзы брызнули из глаз помимо моей воли. Такой откровенной грубой циничной реакции я всё‑таки не ожидала.

– Эй, ты чего? – Алекс выглянул из кухни с бутылкой воды в руках и удивлённо взглянул на Дэна, а потом снова на меня, – А, понял… Дэн, ты не парься. Милана не к тебе пришла. Она в моей комнате жить будет, к тебе никаких претензий нет, так что расслабься. Милана, иди отдыхай, мы тебе мешать не будем. Сейчас перекусим, переоденемся и уедем.

Денис продолжал смотреть на меня со злостью и раздражением.

– Что ты Алексу наплела? Его разжалобить решила?

– Дэн, отстань от Миланы, – вступился Алексей, – Я сам её позвал, сам ключи дал. Тебя она напрягать не будет.

Денис резко развернулся к нему и вдруг рассмеялся. Алекс продолжал стоять невозмутимо, только крышку в бутылке открутил и глоток воды сделал.

– Так она теперь к тебе переметнулась? – с обидным ехидством произнёс Денис, – Хитрая сучка… А ты, оказывается, всё это время так и хотел мою девчонку трахнуть, да? Как, это у вас уже было, да? Прёт тебя от чужих баб? Сработал твой детдомовский комплекс неполноценности – носить ношеное, трахать траханое?

Я замерла в испуге, а вот Алексей даже не шелохнулся, аккуратно поставил бутылку с водой на тумбочку, прошёл мимо Дэна, ничего ему не сказав, и, распахнув антресоли, достал с верхней полки дорожную сумку, затем прошёл мимо меня в комнату, резко отодвинул ящик комода и начал собирать в сумку вещи.

– Эй, Алекс… Ты чего? – опешил Денис, а я метнулась за Алексеем в комнату, забилась в угол кровати и молча наблюдала за действиями парня. Денис показался в дверном проёме.