Иван да Марья

Мне бы крылышки

Как у сокола,

Мне бы силушку,

Как у камушка.

Мне бы, братушек,

Как у деревца,

Мне бы жизнюшку

С нового венца…

 

Перышко подхватил воздушный поток и понёс с окровавленной, пропитанной болью и смертью земли!… Оно летело через горы. Через моря и реки. Через поля… Через много лет… Пока не приземлилась на крышу избы, стоявшей в окружении старых, высоких деревьев Ольх и Осин…

Оттуда разносился, громкий раскатистый женский смех.

– Аха! Ахаха! Как это, нет духов природы?! Как это, нет силы в коряках и травушках???!! Ахаха!! Ахаха!!! – схватившись за живот, смеялась пожилая невысокая женщина. ‑Ой чадо неразумное! Насмешила ты Верчиху! Ахаха! – она похлопала себя по ключицы. ‑Тебя как звать‑то? Имя уже наречили тебе?

– Нет.– улыбаясь во все щеки ответила я, сидевшая рядом с ней за столом!

– Сколько же тебе летов?? Семь, пять?

– Во.– я показала старушки свою ладошку, загнув один палец.

– Да??!! Ахаха!! Запамятовала поди, как ребятня нынче выглядит. Мать как величать по девичьи, Катерина Горославна!?

– Угу… Покажи. Ты же обещала.– напомнила робко я.

– Ах, сейчас, сейчас…

Женщина встала из‑за стола и начала передвигаться от одной полки к другой, которыми были обставлены все стены внутри её дома. Они были завалены чашами с различными травами, мешочками с всякими кореньями, лечебными порошками и сушеными ягодами с овощами, которые висели, на верёвке, как белье на просушке. Кругом стоял яркий аромат этого всего, вперемешку с тлеющем костром из печки, топлёной на берёзовых дровах. Верчиха нюхала и кидала травы в небольшую тару из осины, держащую у себя в руке, при этом что‑то бормоча себе под нос. На ней было простое однотонное платье, тёмно‑синего цвета. Голова её покрыта платком, завязанным вокруг шеи.

– А тебе, сколько лет?! – мне тоже стало любопытно узнать её возраст.

Она была маленького роста, худощавой, с тонкими длинными кистями. Вся кожа её была в мелких морщинках, но при этом на лице была здоровая свежесть, и бодрость.

Я показала две свои раскрытые ладони, и сжала их в кулаки.

– Стока?!

– Ахаха! Ты так устанешь загибать, чтобы посчитать… Вон лучше глянь, кто возле тебя сидит?! ‑сказала она, даже не поворачиваясь ко мне.

– Ой! Это ёзэк! – я так обрадовалась, что аж подпрыгнула со стула, на котором сидела.

Ёжик был размером с дворовую собаку и улыбался как человек. Он сидел рядом со мной за столом и ел горячую похлёбку из репы.

– Кто‑то ест, а ты не ешь! – ругала меня старушка, за то, что я никак не могу доесть похлёбку.

– Да куда ж они убежали окаянные!? – возмущалась Верчиха. – О!… Вон там, кто у дверцы бегает, погляди?! – сказала она, снимая с верёвки какую‑то сушеную, чёрного цвета ягоду.

Я повернула голову в сторону порога, и увидела маленького человечка, размером с мой локоток. Он был лохматый в длинных одеяниях и наверное, возраста старше чем Верчиха.

– Ты кто?! – я выпучила глаза от удивления.

Он помахал мне рукой и поднявшись в воздухе как птица, подлетел к нашему столу. Человечек налил из кашницы, себе похлёбку в отдельную чашу. И достав из своего кармана рубахи, большую ложку, начал есть.

– Дедушко он… – ответила за него женщина. – А головку подними, там видишь кого?!

Я затаив дыхание, посмотрела наверх. Там на веревки с пучками зелени, качался как на качелях, существо зелёного цвета, похожего на кота. Он сидел на ней, свесив свои задние лапки вниз, а передними держался за грозди высушенных ягод, свисавшие над ним.

– Ух ты! Котя??? – обрадовалась я новому «гостю» – Звеиюска!! Ты котя??!!

Он, заметив меня, спрыгнул с верёвки и как все до него «чудные создания» уселся за стол, словно «муж». Ёжик налил ему чашу похлёбки и «котя» за милую душу стал её уплетать. Наблюдая, с каким удовольствием волшебные существа лопают её, у меня тоже появился аппетит, и я принялась доедать свою порцию. Когда все докушали, Верчиха села возле нас и сказала.

– Ахаха!! Силушка есть везде! Духи есть везде! Величать их Дедушко!… Дедушко – лесной, дедушко – межевой, дедушко – дворовой, дедушка‑ полевой, дедушко ‑домовой… Вот как эти. – показала она на существ.– Они добрые. Коли случится оказия какая, проси их, они пособят. Только лакомства давай иногда… Твоя прабабка, твоя бабка, ладили с ними. Не рассказывали разве тебе?!

Я помахала головой в разные стороны.

Старушка на время замолчала, а потом, прекратив смеяться, первый раз за весь вечер, серьёзно сказала.

– Не выдержит Катерина, силушка тёмная одолевает и с ума сводит… Делает Йородивой…

Я удивилась кому это она?! Посмотрела на домовят, думая может Верчиха сего им молвила. Но они так же недоумевающее, глядели на неё, как и я.

– Так ‑так ‑так… Чего это вы все ждёте?! – спросила у нас старушка.– Ах да!!!…Уже и забыла!..А ну‑ка, на! Помешай ручками. ‑как ни в чём не бывала, приказала старушка.

– Мешай не бойся! Хотела же узнать судьбу дорожку свою, богами данную?!

– Ага.– я снова махнула головой.

И перемешала маленькие камушки в мешочке, который мне дала Верчиха.

Старушка взяла тару с травами, подошла к печки, достала из неё уголёк и кинула в чашу. Они стали ароматно дымиться. Она закрыла глаза и начала быстро выкидывать травинки, которые не загорелись, перебрасывая их через наш стол. При этом снова проговаривая что‑то непонятное, себе под нос.

Дедушко ёжик, дедушко кот и дедушко человечек, с интересом наблюдали за Верчихой. Махая головой вслед за её каждым движением. Наконец она остановилась, резко выбросив догорающие травы на стол, вместе с камушками из мешочка, который я мешала ранее. «Ёжику» даже пришлось поспешить убрать кашницу с похлебкой, чтобы ничего не попала в неё. Мы вчетвером опустили головы, внимательно рассматривая, что получилось!

– Вижу твою долю… – сказала женщина.

Я вместе со всеми домовятами, радостно захлопали в ладони. Верчиха начала читать непонятные знаки на камушках, проговаривая вслух…