Изумрудные майские ночи, или Скелеты тут не тонут. Иронический околонаучный детектив

В общем, в школе я сформировалась как высококачественный «ботан». Для завершения образа не хватало только очков, но и это не заставило себя долго ждать. В старших классах я стала замечать, что предметы, находящиеся вдали, не имеют четких очертаний. Конечно, проблема не зашла так далеко, что вместо зелёной папиной служебной машины я видела куст сирени. Нет, я по очертаниям ещё могла отличить человека от столба с дорожными знаками, но вот, в процессе различении самих знаков уже возникал вопрос. Меня стало удивлять, почему на рекламных щитах не пишут внятный и понятный текст, а рисуют разноцветные линии, но очень радовало, что фонари на столбах переливаются и искрятся таким лучистым ореолом света. Я имела неосторожность озвучить маме особенности видения мною окружающего мира, и сразу же была направлена к окулисту, который выписал мне очки минус 2. Правда, он утешил маму, что это пока ещё не страшно, надо поменьше зрительных нагрузок, побольше прогулок на свежем воздухе и зрение восстановится, станет единица. Ага, это в одиннадцатом, выпускном классе, поменьше зрительных нагрузок?

– Наверно, зрение восстановится, когда у меня настанет старческая дальнозоркость со знаком плюс 2, – проворчала я.

– Возможно, и так. Будет единица, – услышал моё ворчание врач.

– Вы хотели сказать, ноль? – уточнила я.

– Нет, единица. Ноля не бывает, – разъяснил мне врач.

– Единица с каким знаком?

– Ни с каким. Просто единица.

«Как же так? Минус 2 на плюс 2 даёт просто единицу? А в математике это ноль. Не буду поступать в медицинскую академию, не хочу быть врачом. Здесь нет логики», – сделала я заключение после посещения врача.

Таким образом, школу заканчивала уже высокая, стройная девушка с вьющейся копной густых, рыжевато‑коричневых, с золотым отливом, волос. Сколько боёв было проведено мной с моей мамой с целью получения разрешения на стрижку моего «символа невинности и девичьей чести» – моей косы. Согласие было достигнуто установлением «красной черты» – длина волос не короче, чем на 5–7 сантиметров ниже линии плеча, но, при этом, было получено разрешение не делать «хвост» на макушке. Я взрослела и с нетерпением ждала окончания школы.

Так как в то время об эпидемии COVID‑19 ещё никто не слышал, выпускной бал проходил в областном центре, на площади, где выступали разные приглашённые артисты, а завершением праздника был красивый салют. Мама и тут не забыла проявить свою стратегическую инициативу, попросив Вовку приглядывать за мной. Вот это было обидно! Все мои одноклассницы танцевали, знакомились с городскими ребятами, обменивались номерами телефонов, причём, две из них даже умудрились, после этого замуж выскочить, а за моей спиной всё время торчал этот дылда с ушами и отпугивал моих потенциальных кавалеров.

Хорошо, что его идеей фикс было поступление в Новосибирск, в военный университет, так как его присутствия ещё в течение пяти лет рядом со мной, в студенческой среде, на химико‑технологическом факультете, я бы не выдержала. Я же вполне взрослая, самостоятельная девушка, и сама могу обходить лужи, переходить дорогу и не спотыкаться о бордюры на тротуаре! И теперь я вооружена очками, прекрасно нивелирующими мою близорукость!

Конечно, в таком важном деле, как выбор будущей специальности для своей единственной, любимой дочери, первое слово взяла главный стратег и идеолог моей жизни – моя мама. А кто бы спорил?

– Надо поступать в педагогический институт или в институт культуры, на библиотекаря! В любом месте работу найдешь, даже в любом военном городке есть школа и библиотека, – безапелляционно заявила она.

– Дорогая мамочка! Выучиться‑то я, конечно, выучусь, хоть на кого, но как же быть с продолжением твоего постулата «…потом замуж выходить!»?

– Потому что нечего о замужестве думать! Рано ещё!

– Да я‑то и не думаю. Это ты всегда мечтаешь, что закончит папа службу, и вы купите по сертификату квартиру в каком‑нибудь маленьком тихом городке, потом дачку с розами, а ты будешь сидеть в беседке и смотреть, как твои внучата плещутся в бассейне.

– А что, да, я так мечтаю, я же для своей дочери лучшего хочу, – начала выдавливать из себя слёзы мама. – А ты всё со своей химией носишься, от этих колбочек и пробирочек с ума сходишь, всё какие‑то новые вещества мечтаешь создать! И не думаешь, что вся эта химия – только один вред для здоровья, а в лаборатории тоже опасно, то взорвется что‑нибудь, то загорится, да и просто, стеклами порезаться можно… И вообще, в военном городке лабораторий нет.

– Мама, а почему ты думаешь, что я буду жить в военном городке? Как, по твоему стратегическому плану, я в педагогическом институте или в институте культуры, молодого статного офицера найду? Туда же одни девочки поступают!

– Как, как… Твоя судьба всегда тебя найдёт, – важно заявила она и с нежностью перевела взгляд на отца. Он тут же расправил плечи, гордо поднял подбородок и его глаза тоже засияли умилением, которое он безуспешно пытался скрыть. Да, это любовь! Я бы тоже так хотела, и через девятнадцать лет брака, смотреть с любовью друг на друга и свято верить, что твоя вторая половина – самая лучшая в мире, потому что это именно твоя вторая половина.

Мама много раз рассказывала мне эту историю о том, как судьба в виде молодого красивого старшего лейтенанта в летной форме нашла её в далеком селе, куда мама попала по распределению после института. Да, мама закончила филологический факультет и обрела специальность «Учитель русского языка и литературы». В то время существовало такая ответственная процедура, как распределение, когда выпускников педагогических институтов направляли в школы, где не хватало учителей, а выпускников медицинских ВУЗов отправляли в больницы маленьких городков. Распределение было, примерно, как служба в Армии – «откосить можно, но сложно», поэтому выпускники рассуждали так: «Уж лучше три года промучиться где‑то вдали от папы с мамой, но, за то, получить опыт работы и жильё, которое обязаны были предоставить молодому специалисту». Так вот, мама попала в сельскую школу, работала там учительницей русского языка и литературы, а, так как по вечерам и в воскресенье делать особо было нечего, она стала подрабатывать ещё и в библиотеке, среди своих любимых книг. В библиотеку приходили, в основном, пенсионеры да дачники, которые приезжали в деревню для отдыха на природе. А что им ещё делать, не грядки же пропалывать? Даже Пушкин писал: «В глуши, в деревне, всё вам скучно…» Вот и запасались они детективами для того, чтобы с пользой провести время отдыха, ведь тогда Интернета ещё не было, мобильных телефонов тоже, а по телевизору в селе показывал только первый канал.

Был ненастный ноябрьский воскресный день. Наверно, именно в этот день, над этим местом, циклон столкнулся с антициклоном, и они начали меряться силой ветра, кто из них сильнее. Вдобавок, с неба посыпались какие‑то осадки в виде, то ли недозамерзших капель воды, то ли недорастаявших градин. Хотя время обеденное, за окном было так пасмурно, как бывает в осенний сумеречный вечер. В общем, русский язык хорошо определяет такую погоду определением «Когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит».

Сидит моя мама в библиотеке, и пока ещё не предполагает, что когда‑то станет моей мамой, а сидит и пишет планы уроков. Да, да! Именно пишет! В то время планы уроков писали ручкой на бумаге, компьютеров‑то не было!

Так вот, сидит, пишет, и вдруг на пороге появляется молодой, красивый старший лейтенант, в полевой форме, с «крылышками» на петлицах.