К югу от рая
– Чего он хотел, этот охранник?
– Филимошкин то? Денег хотел.
– И ты ему дал?
– Пришлось дать.
– Много?
– Нет. Да и имеет ли это какое‑то значение?
– Просто интересно.
– Не бери в голову, смотри!
– Куда?
– Знаешь, что это такое? Это пример безответственного отношения к нашему искусству и нашей культуре. Безнравственное отношение, замалчивание и навязывание каких‑то непонятных вкусов и целей. Ведь искусство – оно вне закона, любовь моя. Настоящее, подлинное искусство – это божий дар.
– Ты когда выпьешь родной, тебя не остановить. Так что тут было то?
– Она была голой! Голой, понимаешь! Как греческая, мать её богиня. Голая девушка с веслом.
– Голая? А кто же её одел?
– Компартия и советский союз. Для них такое искусство, выше их понимания.
– Тогда милый были другие ценности вкусы и правила.
– Тогда, дорогая была совсем другая жизнь.
– Черт бы с ними, а? – Она посмотрела на меня.
– Черт бы с ними со всеми! – Я поцеловал её. Она поцеловала меня в ответ. Мы простояли под камнем истории еще минут десять. Она смотрела на меня своими зелеными глазами, и я понимал, что ни за что на свете, ни на кого не променяю их.
– Поехали отсюда?
– Куда? – Карина смотрела на темную толщу реки Москвы.
– Куда захочешь, ведь ты за рулем, ты главная.
– Блин, а я и забыла. Но я не знаю, куда ехать?
– Пойдём. Подумай пока, ведь этот город, так красив только ночью.
Мы пошли прочь от девушки с веслом, к выходу, где нас ждал этот наглый охранник. Но его там не было. На его месте стоял какой‑то другой, щуплый малый уставившийся куда‑то вдаль. Мы прошли мимо. Все было открыто. Людей, как казалось, меньше не становилось, хотя официально парк был закрыт как полчаса назад. Мы нашли машину. Карина радостная села за руль, вставила ключ в замок зажигания, повернула его и завела. Настроила себе сиденье, руль, зеркала и впилась в меня взглядом.
– Ну? Я готова! Куда едем?
– Давай, на красную площадь!
– Пристигните ремни, самолет нашей авиакомпании взлетает.
Мы засмеялись. Карина включила поворотник и дав газу, выскочила на садовое.
На следующее утро я еле раскрыл глаза. Время семь утра. Карина убежала в душ, а я пытаюсь встать с кровати. Бимбо. Нужно ехать за ним к теще, и в больницу. Приподнялся с постели, сел. Звонит телефон. Тянусь, взял.
– Слушаю.
– Не разбудил?
– Нет.
– Отлично. Нам надо встретится. У меня ест работа для тебя.
– Какая такая работа для тебя?
– Тебе понравится, за тобой заехать?
– Нет. Я сам. Куда надо подъехать?
– Лубянка.
– Сколько у меня есть времени?
– Минут сорок – сорок пять.
– Заезжай.
– Буду через тридцать.
Я кладу трубку и иду в ванную. Там Карина под душем. Я смотрю, как капли воды стекают по ее телу, губам. На её мокрые волосы. Открываю дверцы и залезаю к ней. Она улыбается.
– Доброе утро милый.
– Доброе утро.
– Ты торопишься?
– Совсем немного.
– Давай по‑быстрому, а то я тоже.
Я взял её за волосы и начал целовать в шею. Она развернулась и выгнула спину. Душ, утро, я и она – единое целое. Мы занялись делом. Я схватил ее крепче за талию. Она сильней прижалась ко мне. Я закончил, и подставил лицо под струи воды.
– Прекрасное начало дня. – Шепнула Карина мне на ухо и прижалась ко мне.
– Кажется, я нашел работу или работы нашла меня – сказал я.
– Какую, как, когда?
– Пока сам ничего не знаю, но надо собираться.
– А как же Бимбо?
– Сразу после поездки, слышишь? Я вернусь и поеду за ним.
– Хорошо.
– Ты не забудешь про старика? Я тебе позвоню.
– Конечно, не забуду.
Мы вылезли из душа. Карина пошла, наливать кофе, а я остался бриться. Артем, Артем, Артем, что за Артем? Что за работа? Надо быстро с ним разобраться и ехать за Бимбо. Видимо ему не долго осталось. Бедный старик. Не хочу об этом думать. Все уладится. Все всегда налаживалось и сейчас будет также. Главное не думать о плохом. Лучше совсем не думать. Я побрился и пошел одеваться. Карина ждала меня на кухне.
– Кофе готов.
Я влез в брюки и накинул рубашку. Пойдет. Отлично выгляжу. Зашел на кухню и хлебнул из чашки.
– Тебе так, очень хорошо. – Карина сидела в халате с растрёпанными мокрыми волосами. Обожаю ее такую.
– Тебе тоже малышка.
– Даже не накрашенной?
– Тем более не накрашенной.
– Ты выдумываешь, не такая я уж и красивая.
