Качели времени. У времени в плену

– Шутишь? Мальчик – вылитый вы. Внешне, я имею в виду.

– Так случается, когда родители очень любят своих детей. У вас вот Майкл тоже собрал все черты…

– Майкл ещё и характером в нас пошёл. А твоему, ты извини конечно, но я бы хорошую трёпку задала. Впрочем, у меня ещё будет время.

– Не извиняйся. Это я должен извиниться. И что на него нашло? Мы наблюдали за ним постоянно, всю его жизнь. Но никогда, поверь мне, никогда не видели его таким. Он же нормальный парень. Вежливый, обходительный. А тут просто какой‑то Медуз‑Горгоныч стал.

– Ну знаешь, его можно понять: увидеть своих настоящих родителей, которые позвали его лишь для того чтобы помочь какой‑то там девчонке…

– Дело не в этом. Он не знает, кто мы.

– На мой взгляд он очень хорошо знает. Или, по меньшей мере, догадывается.

– Исключено. Я рылся у него в мыслях на протяжении всего нашего разговора и сейчас не отпускаю парня…

– Он сильный телепат?

– Он мой сын.

– И как он пустил тебя в свои мысли?

– Ну всё‑таки он не занимается этим так усиленно, как я. У него есть задатки, есть способности, но мало умений и опыта. Что я ему и пытался втолковать.

– Тогда мне действительно непонятен его настрой. Вы его что, силой взяли?

– Нет, что ты. Я голограммой явился к нему, представился. Ну, объяснил, что азъ есмь Хронос, и попросил помочь. Если честно, он изначально выглядел не слишком восторженно, но всё же передо мной был вполне приятный молодой человек. Знаешь, мне кажется, суть кроется в его неприязни к людям со всякими‑такими возможностями особыми.

– Импосибл. Он же сам такой же.

– Да. И на Нибиру есть люди, которые владеют телепатией, эмпатией, умеют предсказывать будущее. Но их меньше, пока что, в его времени меньше, чем обычных людей. Особых уже не боятся, но всё ещё не принимают полностью в обществе. В принципе, мы и искали таких. Ты слышала, что он сказал о своём приёмном отце: тот не слишком силён в магии, как и его мать. Признаюсь: мы специально отдали его таким людям. Это ведь дополнительная гарантия того, что его вторые родители никуда не полезут как я, и история не повторится. И они любят его, но в окружающем мире Саше успели привить не слишком лояльное отношение к таким же, как он. Он злится на нас за силу, боится и от того тоже злится. Он боится своей силы и злится на неё… И в том ещё одна причина, почему именно Саша должен отправиться с тобой. Пусть привыкнет к своей силе, научится пользоваться ею, и своим великим даром любви… Ведь он у него практически не развит! Иначе он за секунду бы Алекса нашёл.

– А за три дня найдёт? – усомнилась я.

– За три – да. Ты уж прости, что мы подсунули тебе неопытного телепата…

– Ничего страшного! Пущай учится, и людям пользу приносит. Ой, а можно я буду его учить?

– Как? У тебя сейчас нет своей силы.

– Но я могу быть подопытным кроликом. И мысли‑то свои я даже сейчас могу закрыть.

– Это да, опыт не пропьёшь. – улыбнулся Дан.

И правда, отгораживаться от чрезмерно любопытных телепатов можно, даже не обладая тем же даром. Просто используя полученные знания. Чего, в сущности, лишил меня мой муж? Умения читать чужие мысли, и ощущать присутствие постороннего интеллекта в своих. Но это не так уж и много. Самое главное, закрываться от посторонних, я умею. И, как Даниил, делаю это уже практически на автомате.

– Значит, договорились. Кстати, а почему он Андреев, да ещё и Эдуардович?

– А ты хотела, чтобы мы его под своим именем оставили?

– Ой, не подумала… Но язык же сломать можно!

– Ты собралась его по имени‑отчеству звать? – удивился Хронос.

– Обойдётся! Пусть на фамилию откликается. Кстати, почему у нибирийца русская фамилия?

– Отвечу тебе давними словами Алекса: лучше спроси, почему у россиян нибирийские фамилии. В этом мире ничто не ново: языки, имена… Всё повторяется.

– Угу. Ну что, ты успокоился?

– А я всегда спокоен.

– Сделаю вид, что поверила. Тогда пошли укрощать строптивого, пока Дания мальчика не придушила.

– Почему она должна это сделать?

– В воспитательных целях!

– Да поздновато его воспитывать уже.

– Это никогда не поздно. Кстати, сколько лет ему?

– Тридцать четыре.

От неожиданности я даже притормозила у двери.

– Чего?!

– Генетика – страшная штука! – развеселился Даниил и погрузился в воспоминания.

Если верить всемогущему (а никаких оснований не делать этого у меня не было), он сам, до того как законопатиться во вневременности, походил на студента не только со спины, при этом являясь уже доктором наук и профессором. Порой строгие смотрители даже не пускали его в библиотеку для преподавателей, предлагая пройти в заведение для студентов или, в отдельных случаях, для аспирантов. Дания тоже удивительно долго остается молодой вовсе не благодаря пребыванию во вневременье (хотя и поэтому тоже). Просто она, как и Дан, очень хорошо сохранилась. Я даже опасаюсь, что вскоре буду выглядеть старше её, хотя, если судить по собственной матери – это произойдёт явно не в ближайшее десятилетие.

– И ты не забывай, что нашему народу свойственно долго жить, и потому выглядеть не на привычный тебе возраст. Антею и Эригоне тоже не дать их лет. В пересчёте на земные года Александру сейчас чуть больше двадцати.

– Вот таким он мне и показался. – кивнула я. – Даже моложе. А он, оказывается, ровесник моего мужа.

– Да, на самом деле мы часто не те, кем кажемся… Но давай всё же вернёмся к нашему гостю. А то на кухне стало подозрительно тихо, и мне это не нравится.

Мы поспешили вернуться на недавно покинутое поле боя и, к своему удивлению, застали там практически идиллическую картинку. Александр сидел за столом и, не замечая никого и ничего вокруг, быстро ел борщ из большой тарелки. Мы получили возможность порадоваться здоровому аппетиту парня, который уплетал свекольник за обе щёки.

Переведя взгляд на Данию, я кивком головы указала на неё и Дану. Всемогущая, подперев щёку рукой, сидела рядом с Александром и наблюдала, как тот ест. Столько нежности было в её глазах, столько материнской любви, что это просто невозможно передать словами. И эта женщина сомневалась в том, что она хорошая мать?! Да если бы ей дали шанс, она бы стала самой лучшей мамой для своего сына – это видно. И хорошо, что "крохотулю" сейчас не волновало ничего кроме борща. Иначе, по одному взгляду, брошенному на Данию, он догадался бы, кем ему приходятся Хроносы.