LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Кирза

Спасибо, батя.

Зуб выделяет мне полпредбанника. Приносит второй табурет.

– Показывай этим. А вы смотрите и всасывайте.

Я второй раз в центре внимания.

Невольно я начинаю копировать движения и интонации Зуба:

– Показываю еще раз. Ставим ногу вот так. Этот краешек оборачиваем вокруг ступни. Но так, чтобы…

 

В один момент все поворачивают головы в сторону двери.

Входит Криницын. С пустыми руками.

За ним входят Степной волк и татуированный.

Криницын молча поднимает с пола щетку и начинает сметать остатки волос в кучу. Татуированный протягивает ему сложенную газету:

– В бумагу все и на улицу, в бак у двери. Всосал?

Голова Криницына низко опущена. Когда он кивает, кажется, он щупает подбородком свою грудь.

 

Возвращаемся в казарму под утро уже почти.

Наши сумки лежат на месте, заметно отощавшие.

Сгущенку и консервный нож у меня забрали. Осталась мыльница и конверты. Ручки тоже куда‑то делись.

Сержант Рыцк подводит нас к рядам коек. Они одноярусные, с бежевыми спинками. В каждом ряду их десять.

Койки составлены по две впритык. В проходах между ними – деревянные тумбочки. По тумбочке на две кровати.

К спинкам коек придвинуты массивные табуреты, вроде тех, на которых нас стригли в бане.

– Отбой! Спать! – Рыцк указывает на табуреты: – Форму сюда сложить! Завтра будем учиться делать это быстро и красиво.

– Товарищ сержант! Во сколько подъем? – Ситников уже под одеялом и крутит во все стороны башкой.

– Завтра – в восемь. А обычно, то есть всегда – шесть тридцать. Спать!

Рыцк вразвалку покидает спальное помещение и скрывается за одной из дверей в коридоре. Всего дверей четыре, не считая входной и двери в туалет. По две с каждой стороны. Что за ними, мы пока не знаем.

 

С коек неподалеку, где кто‑то уже расположился до нас, поднимаются головы:

– Хлопцы, вы звидкиля?

– Москва, область. А вы?

– З Винныци, Ивано‑Франкивьска…

Хохлы…

Не чурки, и то хорошо.

 

Первый подъем прошел по‑домашнему.

Часам к семи почти все проснулись сами – солнце вовсю уже било в окна.

В восемь построились на этаже.

Хохлы показали нам, где стоять. Все из себя бывалые – третий день в части. А так, в общем‑то, ребята неплохие.

Всего нас человек пятьдесят.

Рядом со знакомыми уже сержантами стоял еще один – маленький, кривоногий, смуглый и чернявый, младший сержант.

Рыцк провел перекличку. Представил нового сержанта. Дагестанец Гашимов. Джамал.

Получили от Гашимова узкие полоски белой ткани – подворотнички.

 

Головы трещат. Многих мутит.

Зуб поинтересовался, хочет ли кто идти на завтрак.

– Прямо как в санатории! – лыбится Ситников.

Меня он начинает раздражать. И, оказывается, не меня одного.

– Завтра я такой санаторий покажу!.. – мечтательно произносит Рыцк. – Всю матку тебе наизнанку выверну!

– А у меня ее нет! – пытается отшутиться Ситников.

Видно, что он растерян.

– Зуб! – рявкает сержант Рыцк.

На ходу стянув ремень и намотав конец его на руку, Зуб подбегает к Ситникову и смачно прикладывает его бляхой по заднице.

Ситников падает как подстреленный, и еще несколько минут елозит по полу, поскуливая сквозь закушенную губу.

 

На завтрак никто идти не захотел.

Сержанты не возражали, но приказали съесть все оставшиеся харчи.

– Пока крысы до них не добрались, – объяснил Зуб. – Они у нас тут вот такие! – раздвинув ладони, младший сержант показал какие. – Больше, чем кот, мамой клянусь! Вот такие!

Когда Зуб улыбается, он похож на счастливого и озорного ребенка.

 

До обеда подшивались, гладились, драили сапоги и бляхи, крепили на пилотки звездочки.

Толстый и какой‑то весь по‑домашнему уютный хохол Кицылюк научил меня завязывать на нитке узелок. Он же показал, как пришивать подворотничок, чтобы не было видно стежков.

 

Разглядывали свои физиономии в зеркале бытовой комнаты.

Я даже и не подозревал, какой у меня неровный и странный череп. Уши, казалось, выросли за ночь вдвое.

"Мать‑то на присягу приедет, испугается", – невесело думаю я, поглаживая себя по шероховатой голове.

 

Знакомились с казармой.

Помещение состоит из двух частей.

Административная часть начинается у входа – тумбочка дневального, каптерка, ленинская и бытовая комнаты. Отдельно – канцелярия. Коридор – он же место для построения. Напротив входной двери – сортир. В нем длинный ряд умывальников, писсуар во всю длину стены. Шесть кабинок с дверками в метр высотой. Вместо унитазов – продолговатые углубления с зияющей дырой и рифлеными пластинами по бокам – для сапог. Сверху – чугунные бачки с цепочками.

Спальное помещение делится пополам широким проходом – "взлеткой".

Койки в один ярус, по две впритык. Лишь у самого края взлетки стоят одиночные, сержантские.

 

TOC