Книга судеб. Цикл «Наследие Древних», том I

Похороны лорда Эдмунда Стаута прошли на семейном кладбище неподалеку от особняка. Беспомощно наблюдая, как могила отца наполняется влажной землей, Ив едва заставляла себя стоять на ногах. Моросящий весенний дождь ледяными иглами вонзался в шею, затекал за ворот плаща, но Ив его не замечала. С каждым новым комом земли, падающим на крышку гроба, ее тело сковывало оцепенение.

Отца больше нет. Ив до последнего отказывалась в это верить. Перед глазами всплывал образ крепкого и полного сил мужчины с решительным взглядом и ласковой улыбкой. Такой человек не мог умереть от сердечного приступа. Это не могло оказаться правдой. Но вот он лежит в могиле рядом с женой, под черным слоем земли.

После похорон дом наводнили толпы людей, которые знали отца и хотели выразить свои соболезнования. Рикон взял на себя роль главы дома. Он приветствовал гостей и выслушивал, стараясь каждому уделить внимание. Ив же оставалась ко всему безучастной. Она сидела в главном зале, полном людей, но чувствовала себя бесконечно одинокой. Некоторые гости к ней подходили и что‑то говорили, а Ив кивала в ответ, не особо понимая, с чем именно она соглашалась. Произносимые слова утешений не имели смысла. Разве могли они вернуть ей отца или заполнить образовавшуюся после его ухода в душе пустоту?

В знак траура в комнатах стояли вазы с сухими цветами, на подставках горели свечи. Воздух был настолько тяжелым, что, казалось, еще чуть‑чуть и раздавит. От наплыва гостей хотелось бежать. Куда ни глянь – сочувственный взгляд. Куда ни повернись – скорбный шепот. И как только представился удобный случай, Ив скрылась ото всех в своей спальне. Там она плотно задернула шторы, позволяя нахлынуть мраку, и села на кровать. Хотелось выть от тоски, но не было даже слез, чтобы излить свое горе. Пустота глубоко в груди отняла и эту возможность облегчить тоску. Ив с бессильным стоном рухнула на кровать и спрятала лицо в подушке.

Разбудил ее тихий перезвон посуды. Кто‑то принес еду: комнату наполнили ароматы сладкой выпечки и мятного чая. Ив натянула на голову одеяло и продолжила спать. Сон позволял не думать, не вспоминать.

Дни сменяли друг друга, но Ив точно не знала, сколько их миновало, – все они слились в один. Отныне время измерялось стуками двери в спальне и звоном тарелок.

Хлопок, звон, хлопок.

Порой раздавались голоса. Они ее окликали и что‑то говорили, но Ив не хотела ни слушать, ни отвечать. Потом, когда наступала тишина, она вставала и съедала принесенную ей еду, не ощущая ни голода и ни вкуса, а скорее по привычке. Затем снова падала на кровать и погружалась в забвение сна.

Хлопок, звон, хлопок.

Однажды Ив покинула спальню. Стояла ночь, и в доме царила мертвая тишина. Ив взяла Искру и, освещая себе путь, спустилась на первый этаж. В каминах догорал огонь, и мерцали красные угли. Все казалось таким же, как прежде, и оттого каждый предмет еще сильнее напоминал об отце, вскрывал рану утраты и кричал о потерянном счастье. Миновав несколько комнат, Ив повернула назад. В белой ночной сорочке, освещенная голубым сиянием Искры, она и сама походила на заблудшего призрака.

Хлопок, звон, хлопок.

В один из бесконечных дней дверь в спальню хлопнула громче, чем обычно, зазвенела посуда, но повторного хлопка не последовало. У кровати зашуршала юбка, но Ив не подняла головы.

– Вижу, леди Ив, вы намерены утопить себя в горе и отчаяние, похоронить в четырех стенах, – голос Нелл дрожал от еле сдерживаемого гнева и возмущения. – Что ж, дело ваше. Но хочу, чтобы вы знали: подобная скорбь не к лицу дочери Великого лорда! Ваш отец бы пришел в ужас, увидев вас такой! Он считал вас смелой и сильной, способной справиться с любыми невзгодами, и сильно расстроился бы, узнав, что это не так!

Ив пошевелилась. Она оторвала голову от подушки и уставилась на Нелл. Никогда прежде экономка не разговаривала так резко. Причитала, сокрушалась, но не отчитывала. В глазах Нелл горело осуждение, а упертые в бока руки, казалось, только и ждали момента, чтобы схватить Ив за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Никогда еще мне не было так стыдно за ваше поведение, юная леди! – Нелл с укоризной качнула головой и зашагала прочь, но у двери обернулась. – К вашему сведению, два дня назад я принесла вам письмо, и оно до сих пор лежит на столе неоткрытым.

Дверь с громким стуком хлопнула, на столе зазвенели тарелки. Минуту Ив с недоумением пялилась на закрытую дверь, затем скинула одеяло и села. Воздух в комнате был застоявшимся и прохладным. Камин давно не топили. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивался тусклый свет.

Ив поежилась.

Отец считал ее смелой и сильной… Но была ли она на самом деле такой?

Ив встала, подошла к окну и отдернула шторы. На улице стоял серый, пасмурный день, но после сумрака спальни он показался ослепительно ярким. Ив зажмурилась и отвернулась от окна. Как же долго она не видела дневной свет? Ив обвела комнату взглядом и поморщилась. Постель пребывала в полном беспорядке: простыни были смяты, одеяло сбилось в бесформенный ком. Одна подушка лежала на полу, там же валялась одежда. Из распахнутого сундука свисало белье. Ив повернулась к зеркалу и взглянула на свое отражение. Под глазами темнели круги, лицо осунулось и побледнело, волосы превратились в черный спутанный клубок. Ночная сорочка… Ив не помнила, когда меняла ее последний раз. Отец бы точно пришел в ужас, увидев ее сейчас!

Она накинула на плечи шаль и вышла из спальни. Нужно было что‑то сделать… как‑то все изменить… По старой привычке Ив добрела до чайной комнаты, переступила порог и остановилась, совершенно не представляя, куда идти дальше. Что она могла сделать? Что изменить? У нее больше не было цели, ей нечего было ждать, не на что было надеяться. Ив повернула обратно, и ее взгляд застыл на картинах. Размытые пейзажи висели по краям стены, а в центре сочным красками наливались живые цветы.

«Люди обычно тревожатся за будущее или печалятся о прошлом, и забывают о настоящем, – объяснял отец значение картин. – Вот почему на картинах твоя мать изображала будущее и прошлое в размытых тонах, а настоящее – яркими красками. Ведь если задуматься, все, что есть у нас в жизни, – это сейчас».

– Сейчас, – прошептала Ив.

Теперь она поняла смысл картин. С ней случилось именно то, о чем говорил отец. Она так глубоко погрузилась в тоску о прошлом и сожаления о потерянном будущем, что в итоге утратила свое настоящее. В последние дни ее жизнь превратилась в разбитую чашу. Мир стал серым и потускнел, хотя должен был цвести подобно ярким цветам с картин матери.

– Сейчас, – повторила Ив.

То, что у нее осталось. То, чем можно распоряжаться. Надо жить тем, что есть сейчас.

Первым делом Ив отправилась в баню, где смыла остатки вялости и апатии и привела себя в порядок. Горячий пар подарил телу легкость, а ледяная вода вернула бодрость, отчего на душе сразу посветлело. На кухне Ив съела кусок горячего пирога с курицей и выпила крепкий чай, впервые за долгое время ощутив вкус еды и терпкий аромат трав.

В ее отсутствие слуги прибрали спальню и затопили камин. Комната дышала свежестью и чистотой и больше не напоминала затхлый склеп. На миг снова захотелось упасть на кровать, но Ив тут же задушила в себе это желание. Она будет горевать так, как подобает дочери Великого лорда, – в глубине своего сердца, а не напоказ.