Кодекс МагГора

В это самое время по площади пронёсся голос Трепаса Луха, который, увидев своего спасителя, опять высунулся из рубки и радостно махал ему рукой. ГариУс, понимая, что сегодня точно ничего страшного не может произойти с вещателем, тоже помахал ему рукой. Трепас с ещё большим азартом стал рассказывать о том, что происходит. Он даже выбрался на козырёк крыши и говорил без умолку, не выпуская из рук микрофон.

– Этой ночью воздух станет таким прозрачным, что будет светиться. И бывает это лишь четыре раза в год. В такие ночи никто не спит. Все загружают в специальные воздушные колбы свои послания, подарки и запускают их собственноручно на другой конец Гортрии или даже в другие области Чудомирья. В эти «дни единения» ко многим прилетают подарочные капсулы‑колбы, которые хранят тепло своих отправителей. Если колбы расположить вместе, загрузив в специальные ящики, то можно даже собраться за праздничным семейным столом. В этот час колбы, постепенно плавясь, растворяются, и над ними появляются образы тех, кто их отправлял. В час ночи каждый может целых два часа общаться со своими друзьями и родственниками. Так что число жителей нашей Трины в эту ночь будто возрастает в несколько раз. Все радуются, танцуют, веселятся.

Счастливый вещатель тараторил без устали, оглядывая площадь и видя обращённые к нему лица горожан.

– После этой прозрачной ночи наступает светлое утро, когда ни один житель страны не может вовремя приступить к своей работе, потому что не спал. Стрелки же часов этой ночью не чувствуют никакого сопротивления и скользят с такой скоростью, что нельзя сказать точное время. Все приходят на работу либо на два часа раньше, либо на три часа позже. Вот почему Большой Совет Гортрии издал указ и сделал эти дни праздничными.

ГариУс махнул рукой Трепасу в знак благодарности за интересный рассказ. Тот, в очередной раз забыв об осторожности, привстал и выпал из открытого окна своей каморки, но не упал вниз, а словно застыл в одном из воздушных слоёв. Некоторые, как и он, висели в воздухе и барахтались, как малыши в воде. Многие низко кланялись ему, восхищаясь его ораторским талантом.

Линьк счастливо улыбался, когда, озирая площадь, заметил, как у ворот Ратуши двое стражников тоже вдыхали пузыри и подлетали чуть ли не до козырька над воротами. Затем они выдыхали и мягко приземлялись у своих небольших будок. При этом они не выпускали из рук остроконечные пики. После столь азартной игры им показалось развлечений маловато, и один снял свой тюрбан, напоминающий мяч, выдернул длинное перо и стал им играть подобно мячу. При одном очень сильном ударе тюрбан подлетел столь высоко, что одна из пролетающих мимо птиц уселась в него, как в гнездо, и продолжила полет до ближайшего сквера.

Мчаться за птицей было бесполезно. Тогда стражник зашёл в свою будку и дернул за странно торчащие концы ткани, прикрытые металлической пластиной. Тут же появилось длинное полотно, которое он стал уверенно наматывать на голову и остановился лишь тогда, когда его товарищ прокричал:

– Стоп!

Это было сделано кстати, потому что новый тюрбан оказался в полтора раза больше прежнего. Затем он заправил свободный конец меж витками ткани, вставил огромное перо и с превосходством покосился на своего товарища, который остался доволен тем, что их не заметил из окон Ратуши начальник караула, который сам в это время жонглировал колобками на радость окружающим малышам.

ГариУс с восторгом наблюдал за всем происходящим, когда внезапно мимо него промчалась самоходная колесница, сверкающая золотом. Она была так ярка, что трудно было оторвать взгляд от её блеска. К тому же, она ещё беседовала с прохожими через большой клаксон, торчащий из одного подлокотника. Тележка была двухместной, с небольшими креслами в форме таблеток. Она двигалась по кругу, желая привлечь внимание к себе и уговаривала горожан прокатиться по городу. Желающих не было, и повозка продолжала колесить меж толпами. Подъезжала к каждому прохожему, приглашая на небольшую экскурсию. Никто не соглашался, и она загрустила.

 

 

Глава 16

 

Влат Краэ. Прогулка

 

Внезапно ГариУса окликнули, и он обернулся, не узнав голос. Перед ним стоял высокий пожилой мужчина в очень высоком и мятом, как меха гармошки, головном уборе. Его шляпкляк с яркой лентой был очень выразительным и активно реагировал на каждое движение головы. Он будто что‑то пережёвывал в своей пустой утробе и этим очень отвлекал своего владельца, который всё время закатывал глаза вверх.

– Влат Краэ – городской старожил и местный историк в одном лице, – проговорил он, приподнимая край своего странного головного убора.

В одной руке он держал необычную трость, которая могла превращаться в подзорную трубу. Стоило ему лишь нажать на небольшую кнопку чуть ниже рукоятки, как трость переламывалась пополам, и любой желающий мог посмотреть на город через увеличительное стекло. Влат Краэ предлагал это сделать при каждом удобном случае, указывая на какой‑то фрагмент или элемент фасада, чтобы можно было рассмотреть мелкую деталь подробнее.

ГариУс был очень рад появлению этого человека, который объявил, что он историк и до сих пор является научным консультантом при АКАКдемии Всевсяческих Наук и что почти каждый день бывает там для изучения новых артефактов. Обычно старика окружали несколько горожан, и для каждого он вспоминал интересную историю, но сегодня он бродил один. ГариУса такой попутчик очень обрадовал:

– О, я очень рад знакомству. Но подскажите, пожалуйста, Влат, о чём предупреждал колокол?

– Предупреждал? – удивился Краэ, но, вспомнив, что перед ним гость, а не житель их города, спокойно ответил:

– Колокол пробил полдень.

– А мои часы показывают совсем другое время, – проговорил ГариУс, показывая часы на своей руке.

– Что это за странное сочетание цифр на вашем приборе?

С этими словами Влат Краэ достал из кармана своего пиджака огромные часы на цепочке и внимательно стал рассматривать то свой, то его циферблат.

– Что они у вас измеряют? – уточнил гид, прищуривая светло‑серые глаза.

Оба с удивлением посмотрели друг на друга.

– Этот прибор отмеряет время. Это мои часы, – проговорил ГариУс, потирая ладонью стекло своих часов.

– Выходит, ваши сутки на 2 часа короче наших. Что же вы успеваете сделать за столь короткий срок? Мне очень жаль ваших соотечественников. Получается, в ваших сутках всего 24 часа.

– Да, конечно, – ответил ГариУс и ещё раз взглянул на его огромные в пол‑ладони часы, которые показывали точно такое же время, что и на Ратуше, а затем продолжил: – Откровенно говоря, я подумал, что это связано с сегодняшним праздником.

– О, это не совсем так. Конечно, сегодня часы могут и спешить, и замедляться, но уже послезавтра всё будет как обычно. А вот куда же подевались у вас два часа? – удивлённо спросил старик.