Когда зацветает сирень

– Затем, что никому не позволю тебя обидеть. Ясно, Рыжик? – заявляет он.

И это звучит так твёрдо и непоколебимо, что я мгновенно тушуюсь и прячу свой взгляд в колени. Рыжик. Вообще, я не люблю это прозвище, но тёплая хрипотца его голоса… Рыжик…

– Он хоть живой? – бурчу Марку, монотонно царапая ноготком ткань платья.

– Конечно, – фыркает Громов. – Просто пару раз придётся сходить к стоматологу.

– Не делай так больше. Всё можно решить словами.

– Лика, какая же ты у меня маленькая и наивная, – слышу в интонации Марка неприкрытую иронию.

 

Я тут же теряю интерес к своим коленям. Повернувшись к водителю, возмущенно восклицаю, ещё и инстинктивно притопнув ногой:

– Я не маленькая!

И ещё хочется добавить « не у тебя», но почему‑то легко проглатываю эту ремарку.

От моего возгласа улыбка, играющая на лице Марка, становится ещё шире.

– Не маленькая, – без ехидства передразнивает он и, повернув голову всего на секунду, игриво ведёт широкими бровями. – Посмотрим, насколько не маленькая окажется не трусихой. Мы почти приехали.

И только сейчас я наконец замечаю, что мы успели выехать куда‑то в район промзоны. В сгущающихся сумерках за окнами машины с одной стороны виднеются огромные здания, очень смахивающие на какие‑то склады, с другой – длинная ровная заасфальтированная полоса дороги.

– Мы где? – Я с волнением ёрзаю на сиденье, осматривая незнакомые пейзажи за окном.

Но Громов как будто внезапно оглох. Он возвращает всё внимание дороге и держит таинственное молчание, пока автомобиль уверенно петляет между постройками. Собираюсь ещё раз более настойчиво задать свой вопрос, но он так и зависает в воздухе. Ответ, где мы и зачем здесь, приходит сам собой, стоит машине остановиться за углом одного из складов.

Потому что понимаю. Это не склады. Это ангары. Автомобиль Марка притормозил чётко у того, из распахнутых ворот которого выглядывают лопасти пропеллера.

– Нет, нет, нет… – от увиденного и понятого испуганно распахиваю глаза, уставившись на Громова.

Который спокойно глушит мотор и, не глядя на меня, выскальзывает из машины. Широкими уверенными шагами обходит её впереди. Но, открыв мне дверь, Марк тут же получает моё однозначное:

– Нет! Ты с ума сошёл?

– Лика‑а, – мягко тянет он.

Положив одну руку на распахнутую дверь, а другую – на крышу авто, слегка наклоняется и заглядывает в салон, где я уже категорично мотаю головой.

– Я не выйду.

Одна лишь крупица мысли, что мне нужно сесть вот в ту штуку с пропеллером, которая отрывается от земли, нагоняет такую панику, что жизнь уже готова пронестись перед глазами.

– Почему? – Марк складывает губы бантиком.

– Потому что о таком надо предупреждать! – выпаливаю я, сердито смотря в невероятно спокойные бездонно‑чёрные глаза.

– Разве о сюрпризах предупреждают? Я же не мог позвать тебя в банальный ресторан.

– Да лучше бы был ресторан, – нервно усмехаюсь, но тут же прикусываю язык.

Блин. Хоть бы не обиделся. Но я ведь, правда, очень и очень…

– Сильно боишься? – Марк правильно заканчивает мою мысль быстрее, чем я успеваю подумать об этом.

Всё так же излучая монументальное спокойствие, он плавно присаживается прямо передо мной, опершись на носки кроссовок. Его внимательный взгляд изучающе скользит по моему лицу.

– Просто никогда не поднималась выше пятого этажа, поэтому да. Боюсь, – честно признаюсь я, отчаянно кивая.

– Я бы никогда не стал предлагать тебе что‑то, в чём не уверен сам. Но здесь работают профессионалы своего дела. И тебе разве не хочется посмотреть на город с высоты птичьего полёта на закате? – Марк с надеждой в голосе заглядывает в мои глаза.

– Я правда очень боюсь, – произношу одними губами.

Улыбнувшись, он расстроенно вздыхает. Продолжая сидеть на носках своих кроссовок, задумчиво отводит взгляд куда‑то за мою спину. Несколько секунд молчит, а я напряжённо наблюдаю за его реакцией. Ну ведь обижаться на это как‑то неправильно.

– Слушай, насильно я тебя туда не потяну и не обижусь, если откажешься, уже точно, – Марк снова поднимает на меня взгляд.

Искренне тёплый и пронзительный. А меня опять прошибает оторопь оттого, как в очередной раз он считывает всё, что в моих мыслях. Как так?

Неожиданно его ладонь тянется к моему лицу. Марк аккуратно проводит шершавыми костяшками пальцев по скуле вниз, а моё дыхание перехватывает где‑то на полувдохе. Я замираю под натиском взгляда невероятно гипнотизирующих глаз. Разум отчаянно кричит: «Лика, ты боишься высоты!» – а вот сердце тут же глушит это громкими ударами.

– Но я осмелюсь попросить тебя лишь об одном. О доверии, – продолжает Марк. Убрав ладонь от моего лица, он раскрывает её передо мной, словно предлагая коснуться. – Ну же, Рыжик, соглашайся, – его хриплый шёпот горячо вонзается мне под рёбра. – Доверься мне. Сможешь?

 

Глава 11

 

Лика

Какого‑то получаса мне хватило, чтобы стать одним взрывом эмоций. Ещё никогда… никогда в жизни я не ощущала ничего подобного. Это что‑то большее, чем просто адреналин. Я забывала, как дышать, двигаться и говорить. Смотрела в окошко маленького легкомоторного самолета на сотни огней города, заворожённо распахнув глаза, стараясь даже не моргать. Ловила и впитывала в себя каждое мгновение.

Ведь стоило только взлететь, как большая горячая лапа Марка осторожно накрыла мою вмиг заледеневшую ладонь. Без лишних слов он уверенно переплёл наши пальцы и не отпускал их всё время полёта. Иногда он осторожно укладывал свой подбородок мне на плечо, щекоча дыханием.

Я позволила себе погрузиться в тепло от прикосновений рядом сидящего Марка. И порой даже не понимала, отчего тяжелеет моё сердцебиение больше: от ощущения, что Громов буквально окутывал меня спокойствием, пропитывая до молекул чувством полной безопасности в его руках, или от осознания, что под нами пустота минимум метров в двести.

Но я ни на секунду не пожалела, что вложила свою ладонь в ладонь Марка.

И поэтому, едва выйдя из самолета и коснувшись ногами земли, срываюсь просто в неконтролируемый визг: