Когда зацветает сирень
– Да что ж вы творите! Я милицию вызову сейчас, – слышится скрипучий голос бабы Нюры из её каморки.
Дрожащими руками отталкиваю Марка и умоляюще качаю головой:
– Уходи.
В глазах Марка дико расширены зрачки, а его грудь неровно вздымается. Грубо потерев лицо ладонями, он запускает пальцы в волосы и с тягучим выдохом лохматит их. И моё сердце дёргается вниз. Передо мной взъерошенный, с напряжёнными скулами и с жутко потерянным взглядом Громов.
Не говоря ни слова, он покидает пределы общаги по той же схеме. В холле остаемся я, моё грохочущее сердцебиение и любопытный нос бабы Нюры, выглядывающий из окошка комендантской.
В комнату возвращаюсь уже не я. Точнее я, но с ощущением, что внутри меня перевернули мир.
Стоит мне только закрыть дверь, как одновременно включаются два ночника: Настин и ещё одной нашей соседки – Веры. Две пары глаз светятся в полумраке комнаты, наблюдая, как я медленно прохожу к своей кровати и осторожно опускаюсь на её край. Боюсь даже дышать. А вдруг одного вдоха, движения будет достаточно, чтобы разрушить это парящее ощущение счастья внутри меня?
– Ну? Как? – Вера нетерпеливо ёрзает на подушке.
Я лишь прячу своё лицо в ладони. Мои губы горят до сих пор…
– У‑у‑у. Ясно, – слышу вздох Насти. – Кажется, кто‑то влюбился.
прим. автора: *Ты пахнешь клубникой. Я хочу тебя поцеловать.
Глава 12
Лика
Протискиваюсь через студентов, снующих туда‑сюда по коридору, с надеждой, что за перемену успею добраться и до столовой, и до библиотеки. Очень хочется и глотка живительного кофе, и найти статью для доклада по макроэкономике. Но прямо на повороте перед лестницей меня тормозят чьи‑то руки, крепко окольцевав со спины. Ну как чьи‑то… Цитрусовый парфюм, терпким облаком окутавший меня за секунду, сразу даёт понять, кто так нагло решил меня обнять здесь и сейчас. Я широко улыбаюсь и послушно застываю на месте:
– Марк!
– Привет, Рыжик, – от его низкого шёпота над ухом по позвонкам скользят мурашки.
Одним уверенным движением он разворачивает к себе. Я не успеваю и ахнуть, как Марк, обхватив ладонями моё лицо, касается губ горячим поцелуем. Совершенно не стесняясь, что мы стоим прямо посреди коридора, обтекаемые толпой. К моим щекам, укрытым его широкими ладонями, прилипает жар, а сердце взвивается под рёбрами.
Я никак не могу привыкнуть к подобным фортелям Громова. За прошедшие несколько дней он ловит меня с такими поцелуями в университете не первый раз. Столовая, коридор, двор, собрание студентов в актовом зале – это происходит везде, где пересекаемся я и Марк.
И каждый раз я густо краснею и одновременно теряюсь в его руках и губах. К нам приковано достаточно внимания, чтобы я ловила на себе косые взгляды одногруппниц, да и не только… Но все те эмоции и впечатления, что дарит мне время, проведённое с Марком, перекрывают напрочь это ощущение неловкости.
Никаких банальных свиданий в кино или кафе. У Громова оказалась изощрённая фантазия, он всегда знает, как заставить меня потерять дар речи.
Вчера, например, наше свидание прошло в специальной студии открытой кухни под чутким руководством шеф‑повара одного местного французского ресторана. Мы готовили луковый суп и ещё парочку каких‑то умопомрачительных блюд с не менее умопомрачительными названиями.
Честно? Я их даже не запомнила. Несмотря на ауру вкуснейших ароматов, царивших там, думать о еде было затруднительно. Ловко орудующие поварским ножом жилистые, испещрённые татуировками руки Марка – отдельный вид искусства. А когда он, играя хрипотцой в голосе, переговаривался с поваром на французском, я готова была стать сахарной патокой и растечься прямо по столу.
Собственно, как и сейчас, когда, не отрываясь от моих губ, он шепчет:
– Девочка моя…
Цепляюсь за широкие плечи Марка, чтобы устоять на ватных ногах. Веду ладонями по мускулистой шее вверх и складываю пальцы за ней в замок.
– На нас опять все таращатся, – стараюсь придать своему голосу хоть немного строгости и осуждения.
Не выходит. Марк лишь довольно фыркает мне в губы и ластится своим кончиком носа к моему.
– Какие планы после пар?
– Ещё не знаю. Наверное, никаких… – произношу озадаченно, пожав плечами.
– Отлично! – Марк наконец отстраняется, перемещая свои ладони мне на талию и одаривая по‑сумасшедшему обаятельной улыбкой. – Тогда чего‑нибудь перекусим и сразу поедем.
– Куда? – вопрошающе приподнимаю брови, но в груди уже тянет от предвкушения.
– Друзья пригласили на свой концерт, но он в соседнем городе, так что нам нужно будет выехать заранее.
– Концерт? Блин, Марк, я не готовилась к такому мероприятию, – разъединяю руки на его шее и показательно провожу ими вдоль себя в воздухе.
Обычная белая футболка, джинсы и кроссовки – вот и весь мой сегодняшний гардероб. Продолжая придерживать меня за талию одной рукой, другой, мягко вздохнув, Марк откидывает мне за спину распущенные волосы:
– Рыжик, мы же не в консерваторию. Это драйвовые ребята, лабающие на бас‑гитарах. Я тоже в джинсах и футболке. Всё отлично.
– А мы успеем до закрытия общежития? – решаю уточнить, серьёзно смотря в улыбающиеся глаза Марка.
Перспектива вернуться с концерта и поцеловать дверь общежития меня мало прельщает. После одиннадцати вечера мимо бабы Нюры и таракан не проползёт.
– Конечно успеем, – ласково чмокнув меня в нос, Громов кивает ну о‑о‑чень утвердительно. – Не переживай. На улице ночевать не будешь. В общем, после пар жду тебя в машине. Да?
Делаю вид, что беру секундную паузу для размышления, задумчиво хлопая ресницами, хотя для меня всё уже и так понятно. Разве у меня есть желание ответить Марку чем‑то, кроме согласия?
– Да, – объявляю радостно, снова окольцовывая его шею руками.
И в награду получаю нескромный поцелуй его горячих напористых губ, посылающих сильную волну трепета по телу. К чёрту спешку в столовую, в библиотеку и то, что я и Марк всё ещё посреди коридора, заполненного любопытными взглядами мимо проходящих студентов.
Кому видно, тому стыдно!
***
