Когда зацветает сирень

От одной подобной мысли мне становится одновременно жарко и нервозно. Вот только где мне ночевать?

– Не знаю, – бормочу себе под нос, чувствуя покалывание на щеках. – Может, я лучше сниму номер в гостинице?

Разместив подбородок мне на макушку, Марк вздыхает:

– Не ты, а я должен снимать. Это же из‑за меня мы опоздали. Решай сама, но если так, то в любом случае я сниму соседний номер. Ночевать одну в непонятном месте я тебя не оставлю, – и твёрдо заканчивает свою тираду.

Стоя в объятиях Марка перед закрытым на ночь общежитием, я всё ещё мнусь с ответом. Мысль о гостиничном номере не радует, но и заявиться домой к Громову я не планировала. Мне стеснительно, волнительно и боязно решиться на это предложение. Это всё же чужой дом. Мужской дом.

– Рыжик, если ты стесняешься или боишься, то выбрось это из головы, пожалуйста. – Он сильнее обнимает, скрещивая свои руки за моей спиной. А потом, шутливо фыркнув мне в волосы, пускает щекочущие мурашки от макушки вниз к шее. – Лягу на полу и приставать не буду. Обещаю.

***

– Так… Направо шкаф, налево ванная, ну а прямо и есть вся моя квартира.

Пропустив меня вперёд, Марк закрывает за нами дверь и щёлкает выключателем. Мягкий, тёплый свет, загорающийся по периметру всего потолка, вытаскивает из темноты пространство перед глазами. И я некультурно ахаю. Ничего подобного ни разу в жизни я ещё не видела. Разве что на картинках в дорогих журналах.

Это даже нельзя назвать квартирой в привычном для меня понимании. У квартиры должны же быть коридор, стены… Но это точно не про дом Марка.

Передо мной огромная комната, одновременно являющаяся и гостиной с диваном, и столовой с кухней, и спальней, кровать которой отделена от общего пространства стеклянной решетчатой перегородкой. Никаких обоев и штор. Бетонные стены и панорамные окна в пол на двадцать пятом этаже. И всего одна дверь. Видимо, та самая ванная.

– Ты голодная? Могу заказать пиццу, – не замечая моего ступора, Марк скидывает кроссовки и, аккуратно поставив их у порога, топает вперёд.

– Не нужно. Мне бы просто душ и отдыхать. – Прочистив горло, всеми силами перебарываю адское чувство смятения.

Разувшись, стягиваю с плеч джинсовку, бережно укладываю её на пуфик у двери и следую за Марком. Мне неловко до мгновенно заледеневших рук и голых стоп, касающихся на удивление тёплой плитки на полу.

И, пока я настороженно рассматриваю логово Марка, погружённое в весьма интимный полумрак, меня ловят в тесные объятия его руки.

– Лика, на тебе лица нет. Ты чего? Тебе здесь настолько неуютно? – Громов чуть ли не с расстройством в глазах внимательно рассматривает моё лицо.

– Нет, что ты! У тебя здесь очень классно. Правда, – тараторю я, укладывая ладони на его плечи. А потом всё‑таки вздыхаю: – Просто…

– Просто ты стесняешься.

– Да, – я смущенно кусаю губы.

Это даже больше, чем смущение. Внутри меня всё дрожит. И Марк лишь усиливает это чувство. Обхватывает моё лицо ладонями и касается меня осторожным поцелуем.

– Тогда давай просто ляжем спать. Ванная, как и моя кровать, в твоём распоряжении. Я перемещусь на диван. Договорились?

Зажмурившись, быстро‑быстро киваю.

– Только мне не во что переодеться, – бормочу и стараюсь не сгореть от смущения.

Я ведь понимаю, что сейчас намекаю на необходимость отжать у Марка футболку. И эта, казалось бы, невинная просьба отдаёт тяжестью в низ моего живота.

– Понял. Не дурак, – смеётся Громов, поглаживая мои пылающие скулы большими пальцами.

Пока я принимаю душ, из ватной головы не идёт мысль, что там, за дверью, Марк. И больше никого. Мы одни в этой квартире. И нам не по десять лет…

Каждый мой нерв натянут и налит жаром. Я никогда не была с мужчиной так близко и наедине. И в физическом плане тоже. Я не боюсь Марка, но… Хочу ли я? Готова ли?

– Лика, блин… – шепчу своему отражению в серой широкой футболке и с разметавшимися по плечам влажными волосами.

Лицо горит. Внутри горит. Я дико растеряна, но не буду же здесь прятаться всю ночь?

Марк уже в одних джинсах, уставившись в экран телефона, полулёжа ждёт в гостиной на своём диванчике. Заметив меня, он быстро приподнимается с подушек и старается не меняться в лице. Но взгляд мгновенно приковывается ко мне. Скользит по телу и жадно задерживается на голых ногах и бёдрах, едва прикрытых его же футболкой. А мои глаза впиваются в рельефные мышцы, увитые узорами татуировок. И мне хочется не только смотреть, но и коснуться их. Почувствовать.

– Спокойной ночи, Рыжик, – сипит Марк, а его кадык нервно дёргается вниз.

Я останавливаюсь напротив, а потом, не думая, просто проскальзываю вперёд к нему. Перегнувшись через спинку дивана, быстро и невинно целую застывшего Марка в губы:

– Спокойной ночи.

И больше не задерживаюсь рядом и секунды. Через мгновение я уже скрываю своё смущение под пледом на его кровати.

И где бы мне найти такое нужное самообладание? Простыни, подушка… Здесь каждый миллиметр пахнет Марком. И одного запаха мне уже мало. Чувствую себя принцессой на горошине, когда, под шум воды в ванной, пытаюсь как можно скорее провалиться в сон.

Потому что меня знобит. Не могу унять это чувство, даже когда квартира погружается в тишину и темноту. Громов, как и обещал, разместился на диване.

– Марк, а где кот? – неожиданно вспоминаю белоснежного британца. И что‑то мной не было замечено ни единого намека на его присутствие.

 

Конец ознакомительного фрагмента