Кошки-Посланники. Я стану твоим котом. Полуфантастическая сага о кошках в записках домашнего кота

У художника за моим окном закончились летние краски. Осеннее небо временами смахивало на чернично‑творожный йогурт, которым я без спроса лакомился на обеденном столе. Слоистая масса йогурта опускалась все ниже и становилась все плотнее. Когда под тяжестью собственного веса тучные слои обрушивали на землю густой ливень, за окном возникали сплошные помехи. Иногда выпадал и творожный осадок. Он меньше искажал заоконную картинку и отличался мастерством маскировки. Я запрыгивал на подоконник и часами всматривался в белое, невесомое, тонкое за стеклом. День за днем порывистый ветер трепал молочный янтарь, взбивая его в одну сплошную серую тучу. Мне казалось, что надо мной тоже кучкуются хмурые облака.

Интуиция меня не подвела. Одним утром коробка‑чемодан разинула ненасытный рот. Изучив подушечкой лапы края пасти самой коварной, по мнению Барсика, коробки, я осторожно забрался внутрь, чтобы не спеша исследовать ее. Увлекшись, я чуть было не попался. Руки подхватили меня в последний момент – громко щелкнув, чемодан захлопнул свою пасть.

На следующий день я обнаружил изрядно располневший чемодан в коридоре. «Других коробок нет. Едут без меня, – заподозрил я, внимательно наблюдая за их сборами. – Однако кто‑то же должен ко мне приходить, чтобы наполнить миску едой, освежить лоток и разнообразить мой досуг игрой с дразнилкой?» Когда она взяла меня на руки и нежно чмокнула в нос, а он, потрепав мои уши, наставительно произнес что‑то вроде: «Держи хвост по ветру!» – мои глубокие подозрения стали еще глубже. Закрылась дверь. Я не сдвинулся с места, сидел и ждал, прислушиваясь, как что‑то монотонно стучит внутри меня.

Это часы одиночества начали свой отсчет.

 

***

 

На Планете часы одиночества тоже отмеряют ход. Они отсчитывают два разных времени. Для одних кошек стрелки часов двигаются очень медленно. Они почти замерли и показывают время, которое мы называем Одиноким Одиночеством. Для всех остальных моих сородичей время носит название Одиночество Воспоминаний.

Планета создана для кошек, но нет ничего желанней для нас, чем наша жизнь на Земле. В ожидании земного часа, уединившись от других хищников, дикие коты старательно ворошат свою память. Они снова и снова переживают моменты удачной охоты и рождение на заре детенышей. Бродят по невидимым тропам и запутывают следы. Забираются высоко в горы, чтобы отыскать уютное логово. Совершают короткие перебежки в степном разнотравье и пересекают раскаленные под солнцем пустыни. Они заново попадают в капканы, видят себя умирающими от выстрелов и гибнут от ран в жестокой схватке с соперником. Они надеются, что в следующем настоящем им повезет больше и что в нем будет меньше боли и страдания.

Домашние кошки вспоминают время, проведенное вместе с человеком. Даже у Смотрящих нет‑нет да найдется хотя бы одно доброе воспоминание. Они называют его Отблеском Надежды. Оно согревает котячью душу и дарит веру в то, что в следующий раз Отблеск обязательно найдет Свет Домашнего Очага.

 

***

 

На Земле за закрытой входной дверью я нашел… абсолютную вседозволенность. Хозяин за дверь – в квартире новый зверь! И никаких часов одиночества! Сообразительный новый зверь быстро наверстал ощутимую нехватку общения. Он подсказал мне, что в покинутом людьми жилище я имею полное право расширить свои права, а обязанности, наоборот, сократить до минимума. «Ешь, спи, используй лоток по назначению, – убеждал меня зверь‑провокатор и, ничуть не смущаясь, подливал сливки в молоко: – Теперь вся квартира целиком – это одна большая игровая. В ней припрятано много интересных игрушек. Бери их и владей ими!»

Первым делом я взял холодильник. Запрыгнув на него, завладел всяким хламом. Сосредоточенно ронял трофеи на пол. Прибравшись наверху, я обнаружил уютное спальное место – расчищенная поверхность оптимально вмещала одного пушистого кота. Спать не хотелось, и я спрыгнул вниз. Внизу лениво поиграл с трофейными обломками, а вспомнив о запретных игрушках, метнулся в комнату.

Раздобыл карандаши с ручками и быстро загнал все это замечательное добро в самые труднодоступные места в квартире – под диван и под ванну. Расчихвостив себя за излишнюю расторопность, с трудом выудил часть обратно. Долго тестировал карандаши на зуб, но, увлекшись, приговорил их к обгрызанию, а металлические ручки стартовали дальше – бренча, разлетелись по комнатам.

Каждый новый день игровая удивляла меня своими неистощимыми запасами. Откуда‑то взялась длинная прямая дистанция, которая соединила комнаты от окна до окна. «Получится отличный забег!» – обрадовался я и сорвался с низкого старта, ускоряясь с каждой секундой. Во втором забеге шторы превратились в тренажер – в первом я превысил скорость и со всего размаху налетел на батарею. Перед тем как начать тренировку, я потратил много времени на то, чтобы избавиться от ярких помех в глазах и вернуть себе нормальное зрение в привычных мне приглушенных тонах.

Несмотря на щедрость квартирной игровой, я заметил, что все чаще скучаю по ним. Художник за окном старался изо всех сил – каждый день приглашал меня на просмотр новых картин. Еще две недели назад мне нравились все его творения, а сейчас я с удивлением обнаружил, что они переполнены грустью и одиночеством. Одинокая ворона на дереве грустно каркала, бездомные сородичи после драки грустно расходились в разные стороны – каждый шел к своему одиночеству. Разоблачая живописца, я заподозрил, что и растрепанные белые пончики в летнем небе грустили – одиноко таяли, в грусти своей растворяясь.

Мои часы одиночества возобновили ход: во мне загрустил Василь Васильич. У меня сразу перестало получаться играть. Зверь‑провокатор растерянно поджал хвост.

Погруженный в свое одиночество Василь Васильич неподвижно сидел на придверном коврике. Задрав голову, он смотрел на закрытую дверь. За дверью то раздавались, то затихали шаги. С бесконечной тоской он прислушивался к ним и представлял, как они возвращаются и как обнимают его…

У него получилось. Они вернулись! Немного пожурили меня за мое неправильное поведение: я нарушил одну из трех основных обязанностей – напрудил большую лужу в коридоре. Со временем я научился их ждать. Готовился к встрече за пару дней до их приезда – жил на коврике у входной двери. Я больше никогда не ходил на «мокрое дело», потому что знал – они всегда возвращаются.

 

Будни Планеты

В планетном мире, как и в земном, утро начинается с рассвета, а закат предвещает ночь, завершая день. Меняются краски планетных суток, но их светлое и темное время никак не влияет на наш уровень активности. Мы остаемся в одном режиме – бодрствования, хотя легкая поверхностная полудрема нам тоже доступна. Перебирая в памяти земные картинки, мы встречаемся, обмениваемся опытом друг с другом, совершаем прогулки и заглядываем в Новостную Кототеку из простого любопытства.