Красавчик Роб. Семейно-романтическая драма

– Не выдумывай, Лизок, а переночуй лучше‑ка у нас, – он уже начал привыкать к своему новому месту жительства, – а утром пойду вместе с тобой.

Лиза всю ночь не спала, прислушиваясь к монотонно стучавшему по крыше дождю. Тревога в душе, мешающая заснуть, всё разрасталась, как разрастаются тучи в грозу, а сердце, словно стиснутое со всех сторон прищепками, щемило, наводя тоску. Лишь под утро, когда уже забрезжил рассвет, девушка задремала, и за какое‑то короткое мгновение приснился ей довольно странный сон: как будто её отец, которого она видела только в детстве и которого весьма плохо помнила, с виноватым выражением на лице, растопырив руки, старался её поймать, когда она с какой‑то высокой скалы хотела сигануть в воду.

В последний момент ему это удалось, и он с радостью заключил её в объятия.

 

Глава пятая

 

Утром Лиза, задумчивая и встревоженная, так как не отошла ещё от странного сна, шла по городу в поисках нужного дома; рядом с ней с баулом бодро шагал Роберт. В отличие от Лизы он пребывал в прекрасном настроении, то и дело посвистывал и напевал какую‑то лихую мелодию себе под нос, не обращая внимания на прохожих. В самом деле у нашего красавчика‑героя, на которого то и дело оглядывались изумлённые женщины разного возраста, совершенно не было, во всяком случае пока оснований для какой‑то тревоги. В этом огромном престижном городе живёт его супертётушка, которая уж точно будет его лелеять, словно редкий экзотический цветок.

А поскольку Роберт был человеком широкой души, он ничтоже сумняшеся протянул сестре денежные купюры, из тех, что на его долю достались от матери.

В ответ на недоумённый взгляд Лизы он небрежно бросил:

– Забирай их себе, Лизок. Они тебе лучше пригодятся. Я же видел, что ты свои отдала тётке Ольге на наших оболтусов. Да и сама знаешь, что тётка Настасья готова носить меня на руках.

Как выяснилось, Пётр Семёнович Золотарёв, Лизин отец, жил на окраине города и вовсе не в обычном многоэтажном доме, а в роскошном трёхэтажном коттедже с высоким прочным забором, мраморными колоннами и парадным крыльцом, куда гармонично вписывалась грозная статуя косматого льва. Роберт не мог оторвать восхищённого взгляда при виде этой картины. Разумеется, по меркам Санкт‑Петербурга и иже с ним крупных городов, это был обыкновенный стандартный дом, какие здесь сплошь и рядом. Иное дело, когда смотришь на все эти прелести глазами сельского жителя.

Отец Лизин оказался, вопреки представлениям, с виду ещё бравым молодцем, хотя за плечами у него было ни много ни мало, а пять десятков лет. Глаза у него были чёрные, яркие, как уголья, и такого же цвета аккуратно подстриженные бакенбарды, так шедшие к его сохранившему ещё задорное выражение лицу.

А ещё, что поразило гостей, это его статная и без единого намёка на брюшко фигура.

Зардевшуюся от смущения Лизу отец ещё во дворе обнял и расцеловал в обе щёки со словами:

– Какая ты у меня, Лизонька, писаная красавица! А ведь я тебя последний раз видел, когда ты ещё под стол пешком ходила!

Роберта он шутливо потрепал за подбородок, и когда тот нерешительно остановился перед входной дверью, он подтолкнул его, весело воскликнув:

– Заходи, заходи, мы такими кавалерами не разбрасываемся!

– Да это же, папа, мой брат, мы же целой семьёй в город приехали, разве тебе мама ничего не говорила, – пояснила Лиза.

– Конечно, Раечка мне обо всём говорила, просто я Роберта в упор не узнал. Какие вы красавцы оба! Да по вас тут весь Петербург будет сохнуть, – полушутя‑полусерьёзно говорил хозяин. Он под одну руку бережно взял Лизу, под другую – Роберта и повёл их в дом.

А там сестре и брату сразу бросилось в глаза то, что только Пётр Семёнович, как белка в колесе, крутился вокруг них. Именно он велел домашней прислуге накрыть стол и, кстати сказать, тот буквально ломился от изобилия блюд: в центре стола была чёрная паюсная икра, рядом красовался запечённый судак, а уж шампанское лилось рекой, правда, Роберт его едва пригубил, а Лиза, та и вообще не притронулась. На десерт подали мороженое нескольких сортов, а также торт‑великан, занимавший чуть ли не половину стола.

Ради своей дочки Пётр Семёнович не утерпел и пригласил на встречу своего соседа, генерала в отставке, совсем уже пожилого человека с сединами и лысиной, с весьма отвисшим брюшком, кое он нёс впереди себя, как некую драгоценную вазу.

Генерал Тихон Поликарпович Митрохин после каждого бокала с шампанским долго отдувался и покрякивал. Между тем его моложавая супруга, белокурая зеленоглазая особа с хищным взглядом, сражённая наповал красотой Роберта, всё время откровенно строила ему глазки.

И только хозяин, а не его жена, развлекал приезжих, как мог, знакомил их с разными достопримечательностями в доме. На первом этаже, например, весело бил фонтан, обдавая всех крупными брызгами, а рядом был со вкусом и по‑современному отделанный, весь из белоснежных скульптур в виде забавных божков, бассейн.

Лизин отец сразу предложил нашим героям искупаться, но как Лиза, так и Роберт, сославшись на утомлённость, отказались. По правде говоря, они не могли прийти в себя от увиденного.

Про Лизину же мачеху, Лидию Петровну Прыхину, которая не раз ещё в нашем повествовании будет фигурировать, можно сказать, что она, как это ни странно, не выдавила из себя ни единого слова. Правда, она находилась тут же, но всё время как‑то уж пренебрежительно посматривала на Лизу с братом, надменно щуря свои выпуклые белесоватые глаза и сжимая узкие змеевидные губы.

А поскольку автор считает, что внешность в человеке, будь он даже неадерталец, играет далеко не последнюю роль, а даже наоборот: каким‑то образом влияет на характер, то не могу не отметить следующую деталь. Сравнивая наружность Петра Семёновича с наружностью его половины, можно смело сделать вывод, увы, не в пользу последней. Конечно, нельзя и палку перегибать, говоря, что эта пара – «красавец и чудовище».

Потому что у супруги Золотарёва ещё, между прочим, сохранились кое‑какие остатки былой привлекательности, выражающиеся, во‑первых, в густой копне чёрных волос, а, во‑вторых, когда‑то соблазнительных ямочках, а теперь просто впадинках на пухлых щеках.

Всё же Пётр Семёнович, как ни крути, со своей царской осанкой весьма затмевал супругу.

А теперь, пока Лиза отдыхает в специально отведённой для неё просторной с высокими потолками комнате, с огромным, последней модели телевизором на стене, с позволения читателей расскажу о том, какие страсти бушевали в данном доме до её приезда.

Сказать, что госпожа Прыхина расстроилась новостью на тот счёт, что к ним вдруг приезжает Лиза Ивлева, значит ничего не сказать. Для неё это было сродни кораблекрушению, жертвой коего она стала. Эта новость вначале ввела её в ступор, а затем она начала метать громы и молнии, с той лишь разницей, что гроза хотя бы на минуту смолкает, а Прыхина брюзжала, не зная устали.