Круг перемен
– Прошу прощения за визит, многоуважаемая Марфа Афиногеновна, но хотелось бы поговорить, так сказать, тет‑а‑тет, без свидетелей. – Он кивнул головой на Лукиничну.
– Вот ещё! – запальчиво отрезала та. – Может, ты убивец какой и на хозяйку с ножом бросишься!
– Оставь нас, Лукинична, – утомлённо сказала Марфа. Знала, что нянька всё равно будет подслушивать под дверью. Никакого сладу не стало с ней под старость. Ну да пускай себе тешится на здоровье, лишь бы не приставала с лишними вопросами.
Она подождала, пока за Лукиничной закроется дверь, опустилась в кресло, но гостю сесть не предложила:
– Что вам угодно, сударь?
Он одёрнул сюртук и выпрямился:
– Госпожа Беловодова, буду говорить прямо. Я дворянин, Константин Орестович Полупанов‑Заруцкий. Наш род известен со времён Иоанна Грозного. – Он поднял глаза к потолку, словно ожидал увидеть на плафоне изображение царя Иоанна Четвёртого с державой, скипетром и в шапке Мономаха.
Марфе показалось, что его усики вытянулись с прямую линию. Она улыбнулась:
– Польщена знакомством, Константин Орестович, но всё же разъясните: что вас ко мне привело?
Она приготовилась выслушать витиеватую просьбу денег и даже прикинула, сколько дать, чтобы выпроводить нахала, но то, что услышала, не лезло ни в какие ворота.
– Марфа Афиногеновна, – гость откашлялся и резко вздёрнул подбородок, – я много наслышан о вас: вы дама умная, скромная, уважительная, поэтому я готов дать вам свою фамилию.
От удивления Марфа громко икнула и, наверное, выглядела глупо.
– Готовы что?
Господин Полупанов‑Заруцкий порозовел:
– Я готов на вас жениться. То есть прошу вашей руки и сердца.
Он споро поддёрнул правую штанину брюк и опустился на одно колено, едва не сбив на пол жардиньерку[1]с китайской розой в гарднеровском фарфоровом горшке.
Мужчина картинно протянул вперёд руки и, лавируя туловищем, медленно пополз к Марфе, приговаривая:
– Марфа, милая Марфа, вы станете дворянкой. Подумайте, какая честь для вас. Мы сольём ваш капитал и моё имя…
«Ещё немного, и он схватит меня за ногу», – пронеслось в мозгу у Марфы. Она вскочила и отпрянула назад.
– Семён! Параша! Лукинична!
Дворня нарисовались в дверях в сей же момент – видать, подслушивали втроём. Марфа указала рукой на несостоявшегося жениха:
– Гоните его вон! Да чтобы духу его здесь не было!
– Марфа Афиногеновна, вы пожалеете! Вас больше никто замуж не возьмёт! – орал господин Полупанов‑Заруцкий, когда Семён за шиворот волок его по коридору.
Марфа закрыла лицо руками, не зная, то ли плакать, то ли смеяться, но, наверное, лучше плакать, а ещё лучше смириться и принимать судьбу такой, какой она предначертана на Небеси невидимыми словесами.
Санкт‑Петербург,
2017 год
Инна не представляла, как жить дальше. Неужели после всего того, что она узнала об Олеге на похоронах, можно по‑прежнему есть, пить, смеяться, смотреть телевизор, в то время как где‑то существует незнакомая девушка, которую он сделал инвалидом… Она думала о ней постоянно, ощущая на своих плечах чудовищный груз чужой несправедливости. Он придавливал её к земле, не позволяя забыться ни на минуту. Если бы был жив Олег, он наверняка сумел бы оправдаться. Например, объяснить, что ехал очень медленно, едва шевеля колёсами, а девушка была пьяная в зюзю и сама кинулась на капот. И что самое поразительное для Инны – она бы ему поверила с дорогой душой, как верят тогда, когда хотят верить. Но во время взрыва в метро смерть придвинулась вплотную и показала, как можно в один миг стать невинной жертвой просто потому, что села не в тот вагон или прошла не по тому пешеходному переходу.
Разговор с женщинами во время похорон прокручивался в мозгу бесконечной лентой, замазывая память Олега тёмной краской и не давая успокоиться.
Инна вылезла из ванны, куда она забралась, чтобы согреться от нервного озноба, натянула шерстяные носки, закуталась в халат и набрала номер друга Олега.
– Павел, это я, Инна.
– Я видел тебя в крематории. – Его голос звучал глухо, как из‑под одеяла. – Извини, не подошёл, так как был занят с родителями Олега. Сама понимаешь, приходилось им помогать и поддерживать.
– Я не в обиде. – Инна зябко повела плечами. – Скажи, ты знаешь что‑нибудь про ту девушку, которую Олег сбил на машине?
– Кто тебе проболтался? – Его тон стал резким и колким.
– Знаю, и всё. Какая разница?
Она услышала, как Павел зашуршал пачкой сигарет и щёлкнул зажигалкой.
– Ну, был такой случай. Теперь, сама понимаешь, дело прошлое. Спросить не с кого.
– А девушка? Что с ней?
– Понятия не имею. С этим разбирались мама Олега и юрист фирмы. Могу лишь сказать, что иск девица не подавала.
– Паша, я тебя очень прошу, дай мне её адрес.
– Это ещё зачем?
[1] Жардиньерка – это то же самое, что этажерка для комнатных цветов. Эта изящная представительница декоративной мебели может быть в виде ящика, корзины, столика и т. д.
