Круг перемен
Мысли о спорте приносили зудящую боль. Анфиса шлёпнула на пенопластовую тару рыбную голову, добавила пару плавников и затянула плёнкой. Руки работали сами по себе, доведя действия до автоматизма. В наушниках звучала классическая музыка. Если абстрагироваться от действительности, то можно позволить себе следовать за мелодией, которая имела силу раздвигать стены и уносить ввысь.
* * *
Начальник фасовочного цеха Александр терпеть не мог Анфису Низовую. Она раздражала его своей независимостью и отрешённостью, особенно когда иронично смотрела исподлобья, когда он раздавал распоряжения. В такие моменты Александр чувствовал себя никчёмным, и ему хотелось резко сказать, что от таких каракатиц, как она, его с души воротит. Некрасивая, маленькая, горбоносая, да ещё хромая! Как говорила его мать: «Отворотясь не насмотришься». Нет! Он любил высоких, голубоглазых, спортивных. Да и сам, под настроение, иногда пробегал пару кругов по парку, не забывая ловить заинтересованные девичьи взгляды. Эх, хорошо, когда в мышцах есть сила, а впереди интересная и обязательно обеспеченная жизнь.
Девушек он любил, но эта Низовая… Вы что думаете она слушает в наушниках? Какую‑нибудь весёленькую попсу тили‑тили, трали‑вали? Нет! Когда он проходил мимо, то в наушниках явственно раздавалось пиликанье скрипок или медленно‑тягучие звуки оркестра. Ну ладно, нравится тебе тягомотина – слушай, но Низовая отрывалась от коллектива даже в перерывах. Когда все дружно сидели в своих телефонах, Анфиса демонстративно доставала из рюкзачка настоящую бумажную книгу и читала! Бумажную книгу! Как старая бабка, которая понятия не имеет, что в мире царит электронный формат и все нормальные люди пользуются гаджетами.
В порыве раздражения Александр постоянно ставил Анфису на самые трудные участки работы – знал, что она выполнит норму. Стиснет зубы, нахмурит брови и будет без отдыха раскладывать, взвешивать, упаковывать, словно никогда не знала усталости.
* * *
Захребетники, мажоры… Хлёсткие слова женщины, что рассказала Инне про Олега, засели в памяти и колко жгли обидой, словно это именно она, Инна, покалечила несчастную Анфису, некстати оказавшуюся на пути автомобиля.
«Мажоры никчёмные, чтоб они провалились!» – припечатала женщина, когда Инна шла к машине, чтобы быстрее унести ноги и затолкать новое знание в самый дальний угол памяти.
«И зачем поехала? – ругала она себя. – Если Олег и виноват, то теперь сполна рассчитался за свои ошибки».
Никчёмная мажорка… Инна ударила руками по рулю и с обидой закусила губу.
Ну какая же она мажорка? Да, у неё есть прекрасная трёхкомнатная квартира в наследство от бабушки. Машину мама подарила на двадцатилетие. Оплачивает учёбу тоже мама. Ещё мама каждый месяц переводит на карточку энную сумму, которая вполне покрывает расходы. Но ведь так поступают любые нормальные родители! И ничего особенного! Кстати, некоторые студенты живут в сто раз лучше.
«А некоторые в сто раз хуже», – промелькнула и погасла короткая мысль, вызванная образом мужика в трусах – Анфисиного отчима с небритой щетиной и тяжёлым запахом перегара.
– Я не виновата, что родилась в нормальной семье и живу в мире обеспеченных людей! За что мне должно быть стыдно?! – воскликнула она вслух, едва не врезавшись в машину рядом.
Водитель серого «опеля» коротко просигналил и пропустил её вперёд.
«Правило трёх Д: Дай Дорогу Дураку», – подумала Инна и резко свернула в первый попавшийся переулок.
Она втиснула машину между двух грузовиков, вышла и прошла вперёд, к набережной Невы, где сквозь сизую дымку просматривались очертания Большеохтинского моста.
От двух готических башен к берегам протянулись ажурные крылья ферм, открывая вид на бело‑голубое совершенство ансамбля Смольного собора с луковками куполов под цвет облаков. От слияния земного и небесного захватывало дух. Отчаянно захотелось прижать ладони к стенам собора и припасть к его ступеням, помнившим лёгкие шаги девушек‑смолянок. Может быть, там, в церкви, отыщутся ответы на её вопросы?
Она оперлась на гранитный парапет. Голова медленно кружилась в лад с неспешным течением реки. По набережной мимо проносились машины. Пешеходов не наблюдалось, и казалось, что, кроме неё, на набережной нет ни единой души. Поэтому, когда позади раздался мягкий мужской голос, Инна вздрогнула и обернулась. На неё смотрел долговязый парень с русой растрёпанной бородкой и огромными карими глазами.
– Плохо тебе?
Не спрашивая, он положил руку ей на плечо, и этот дружеский жест, как ни странно, принёс подобие успокоения.
– Плохо.
Он понимающе кивнул:
– Жизнь вообще паршивая штука. Живёшь себе живёшь, думаешь, что всё шоколад‑но. А вдруг бац, один миг – и ты в помойке.
– Точно. – Инна нашла в себе силы жалко улыбнуться, но почувствовала дрожь в губах и поняла, что прямо сейчас безудержно разрыдается, уткнувшись носом прямо в плечо незнакомца.
Он переступил длинными ногами в огромных кроссовках и пододвинулся поближе. Его глаза оказались слишком близко от её глаз, и Инна перевела взгляд на воду в дрожи зеркальной ряби.
– Мужик бросил? – спросил парень и, не дожидаясь ответа, постарался успокоить: – Брось, рассосётся. Найдёшь себе в сто раз лучше. Меня тоже подружка бросила. Нашла себе богатенького буратинку во‑о‑от с таким носом.
Взмахом руки он обрисовал в воздухе острый треугольник размером с полметра.
– А ты что? – вяло поинтересовалась Инна.
– Как – что? – удивился он. – Всё как положено: трагедия, головой о стену, жизнь не в радость. А она и вправду не в радость – чего в ней хорошего? Тоска зелёная: учёба ради работы, снова учёба и опять работа. Зачем корячиться, если то, для чего переживал и вкалывал как ломовая лошадь, может исчезнуть в один миг? Нет! Надо жить по‑другому. Набраться духу и перестроить свою жизнь так, как надо лично тебе, а не в угоду обществу, маме, папе, друзьям или правительству.
Хотя слова парня рисовали безрадостную картину бытия, в них сквозили нотки оптимизма, словно говоривший уже нашёл выход из положения.
Инна посмотрела в его широко распахнутые глаза:
– И что же делать?
– О, тут много вариантов! Кто‑то уходит в запой, – он презрительно улыбнулся, – но это не наш метод. Кто‑то валяется на диване и побирается в интернете. Некоторые находят богатенького спонсора и живут за его счёт. В общем, каждый изворачивается как может.
– А ты живёшь как хочешь? – Инна вопросительно подняла брови.
Вместо ответа он протянул Инне раскрытую ладонь:
