Кружево судьбы

– Посмотри, какая чудесная работа, – сказал он и, видя, что я все еще сконфужен и растерян, буквально подтолкнул к столу, где, аккуратно выложенные в три ряда, лежали до блеска отполированные дощечки с нарисованными на них картинками.

…Почти год прошел с того дня, когда Учитель взял меня с собой в храм Амона, где у него была назначена важная встреча. Ожидая, я бродил по храму, любовался непревзойденной красотой росписей и совершенством высеченных из камня статуй, заглядывал в каждый доступный непосвященному уголок и неожиданно оказался в длинной галерее, стены которой с обеих сторон были покрыты фресками с загадочными персонажами и символами. Зачарованный, переходил я от картины к картине, и замирал, тщетно пытаясь проникнуть в их тайный смысл. Здесь после длительных поисков и нашел меня обеспокоенный Набу. Всю дорогу домой я расспрашивал Учителя о таинственной галерее, но он предельно серьезно дал понять, что факт моего появления в этом зале есть результат чьей‑то непростительной халатности и что виновные будут сурово наказаны, а меня весьма убедительно по просил никогда об этом происшествии не вспоминать. Но вычеркнуть из памяти необычные изображения было выше моих сил; я чертил их на песке, набрасывал тушью на ткани, рисовал на папирусе; они приходили во сне, молча садились вокруг меня, недоступные и манящие, как небесные светила…

И вот теперь передо мной, как ни в чем не бывало, лежали эти запрещенные ранее картинки, а Набу восхищенно их демонстрировал. Жадно рассматривал я так часто воспроизводимые по памяти фигуры и не мог поверить своим глазам. Рахотеп аккуратно собрал дощечки – их было двадцать две – положил в кожаный футляр с выбитой на крышке печатью в виде двух перекрещивающихся треугольников и протянул мне.

– Возьми. Они твои. Эти изображения носят название «Книга Сфинкса» или «Откровения Сфинкса». Картины в символической форме содержат все переданные богами знания – все то, что мы, смертные, способны постичь. До последнего времени, – продолжил объяснение Набу, – «Книгу Сфинкса» можно было увидеть только в галерее, куда ты до сих пор невыясненным, чудесным образом попал год назад, и еще в одном храме. Теперь же, в связи с тем, о чем мы говорили до прихода Имхотепа, решено использовать карты Таро – так их еще называют – как один из способов сохранения и передачи этих знаний будущим поколениям. Мы придадим им вид игральных карт и «выпустим на свободу». Конечно, с течением времени колоды претерпят множество изменений, сохранив, тем не менее, основной смысл и символы. Наступит момент, когда подготовлен ные люди, не без нашей помощи, всерьез задумаются об их истинных значениях.

– А они узнают, что это послание из Египта? – тихо спросил я дрожащим голосом.

– Нет. Отголоски чьих‑то воспоминаний, обрывки старинных рукописей, дополненные изрядной порцией фантазий – не те документы, которые обычно принимают на веру. Но это неважно. Главное, чтобы помощь оказалась действенной, и будущие искатели божественных истин смогли распознать ключи, способные открыть запечатанные двери. Хотя… – Учитель с сомнением покачал головой. – Боюсь, что со временем таких искателей, уверенных в существовании подобных дверей, останется ничтожно мало; большинство сочтут их поиски никчемной ерундой и глупым суеверием. Когда‑то многие Адепты Атлантиды, предвидя конец своей цивилизации, покинули гибнущий континент, чтобы передать свет знаний и не дать ему погаснуть окончательно. Теперь пришла наша очередь. Сейчас мы делаем только первые шаги в подготовке к великой миссии – вспахиваем почву и собираем семена для будущих всходов. Постепенно ты о многом узнаешь. Завтра на рассвете вы с Рахотепом покинете храм. Место, где будет продолжаться твое обучение, держится в строжайшей тайне – оно неизвестно даже мне. Могущественные, обладающие огромной силой враги пытаются разрушить наши планы и не допустить их осуществления.

– Почему? – не удержался я.

– И на этот вопрос ты тоже получишь ответ в свое время.

«Али должен обязательно увидеть эти необыкновенные карты», – промелькнула мысль и тут же была поймана моим новым Наставником.

– Сожалею, но это невозможно.

Слова, произнесенные спокойно и даже ласково, отозвались внутри жгучей болью.

– Твои уроки, Хепи, – продолжал Имхотеп, – начинаются с этой минуты. Я знаю, ты очень привязан к Али. Именно поэтому вы не увидитесь. Одна из твоих первостепенных задач – стать независимым. Независимым как от людей, так и от материальных ценностей. Чрезмерная привязанность к людям мешает двигаться вперед и часто тормозит наше развитие, а страх потерять достигнутое благосостояние парализует волю окончательно. Человек превращается в живую мумию, свобода которой ограничена пространством ее саркофага.

– Я знаю, мой мальчик, у тебя все получится. Ты сильный.

С этими словами Великий Мудрец, Маг, Верховный Жрец и Учитель Набу в первый и последний раз меня обнял. На прощание…

 

Глава 9

 

Я, видимо, задремала, так как очнулась от того, что кто‑то осторожно тряс меня за плечи.

– Ариш, просыпайся.

Слова доносились издалека и глухо, как из колодца. – Пора уходить. Уже очень жарко.

Я постепенно выпуталась из сетей забытья, села и окончательно проснулась. Конечно, это была Ксения – моя подруга и незаменимая спутница во всех путешествиях.

– Подожди. Мне приснился удивительный сон. Я тебе сейчас расскажу, чтобы не забыть подробности.

К снам мы относились серьезно, поэтому Ксения сразу села рядом.

– Рассказывай.

А сон был такой… Вскоре подошел Али.

– Послушай, – сказала подруга, – какой потрясающий сон. Похоже, ты тоже там присутствовал.

Али внимательно все выслушал, встал и, не произнеся ни слова, направился в сторону, где когда‑то находилась мастерская художников. Немного поколебавшись, мы пошли следом и застали его сидящим на корточках среди пыли и груды камней. В помещении было довольно темно, и Али рассматривал сохранившиеся фрески при свете ручного фонарика. Луч скользил по стенам, выхватывал фрагменты картин и вдруг резко остановился. В ярко‑желтом круге мы увидели юношу, сидящего на полу со скрещенными ногами с папирусом на коленях и кисточкой в руках. Его сосредоточенное и отстраненное выражение лица не оставляло сомнений в том, что мастер полностью вовлечен в свою работу. От своих собратьев молодой художник отличался очень темной, почти черной кожей и изумрудно‑зелеными глазами…

…Через три дня наш самолет приземлился в Москве.

А еще через три недели, когда мы с Ксюшкой сидели в нашем любимом индийском ресторане и предавались воспоминаниям, к нам подошла девушка‑администратор и, извинившись за опоздание, передала небольшой бумажный пакет.

Пять минут назад я была убеждена, что после всего увиденного, услышанного и пережитого удивить нас чем‑либо уже практически невозможно. И в очередной раз ошиблась.