Крылатые
– …Лия?! Лия, Вы слышите меня?
Первые люди старались заслужить благосклонность земли. Они строили идолов, приносили им кровавые жертвы. И чаще всего – крылья. Древние отрубали себе крылья каждый сезон, и приносили их в дар богам Земли, чтобы те послали хорошую охоту. И говорили… говорили!.. что те, кто лишился крыльев, начинали охотиться лучше. Да, древние считали это милостью богов, и совершенно не задумывались, что без громоздких крыльев за спиной охотиться в условиях леса становилось несравнимо легче.
– …400 миллиграмм ибупрофена…
Но даже «милость богов» не спасала людей от гибели. Должно быть, они бы и не выжили… Пускай эволюция и потратила на крылатых так много времени, она наверняка готова была убить своё лучшее творение, если оно окажется недостаточно смышлёным.
– …температура 40,1…
– …Она приходила в сознание?
И спасало людей только небо… Лишь оно одно было к ним благосклонно. Оно не таило опасности… В прочем, безопасности тоже не давало. Ведь всё ещё были ярые воздушные потоки, турбулентности, дожди, птицы. Но люди научились справляться с этим. В небе они стали королями! Их крыльям не было равных. По крайней мере им тогда так казалось…
– …ещё 400 миллиграмм, есть опасность для внутренних органов.
Они стали строить дома на деревьях. Переселились из пещер… Сначала деревянные, потом глиняные, потом каменные. Но камни были для деревьев слишком тяжелы, и тогда люди переместились снова на землю. И та снова была жестока и неприветлива. Но теперь крылатые и не собирались на ней оставаться… Они стали строить дома всё выше и выше. И как только технология была настолько хороша, чтобы строить массивные и высокие укрепления, с этого момента началась новая эра людей. Эра, когда земля больше не властвовала над ними.
С тех пор отношения к земле много раз менялось. И сейчас есть активисты, которые хотят основать город на земле. На самой земле! Чтобы не подниматься выше линии погоды… Но это только мечты. А в основном, с тех давних времён в умах людей поселился бессознательный страх – страх земли. Она всегда будет считаться опасной для тех, кто покорил небо.
– …будет лучше, если она… придёт в сознание… Лия! Вы слышите, что я Вам говорю?
А Лия… Быть может, она тоже считала бы землю опасной, но… Она видела её. Издали, очень высоко, но тогда она… Показалась ей прекрасной! Уже в следующую секунду пришло осознание ужаса, и тяжести, и рук, что обвивали её до боли. Но то мгновение… Только то мгновение она думала: «Как же она… восхитительна!».
– Лия!
В глаза ударил яркий свет. Их не хотелось открывать, но её сознание словно вытолкнули из объятий горячей темноты.
Она лежала в палате… Вокруг неё ходили врачи в белых защитных костюмах, похожие на приведения. Даже их крылья были обтянуты специальной тканью.
– Лия, как Вы себя чувствуете? – один из врачей наклонился над ней.
Она почти ничего не видела из его облика. Лишь медицинская маска, белый капюшон, да глаза за пластиковыми прозрачными очками. Он всеми силами старался улыбаться ими… Но если натянуть улыбку на лицо ещё как‑то можно, то глаза соврать не заставишь.
Девушка ведь уже встречала врача, который пытался так же вымученно улыбаться. Да вот имя его забыла.
– Как… – голос хрипел и ослаб, – …как замороженная курица. В микроволновке.
Доктор рассмеялся, пусть и коротко, но это вышло у него естественнее улыбки.
– Шутите – это хорошо, – он приложил руку в резиновой перчатке к её горячему лбу, – У Вас сильная лихорадка.
– И Вы разбудили меня только… Чтобы это сказать? – длинные фразы давались с трудом, губы не двигались, и всё же Лия улыбнулась.
– Э… Нет, но… – да, вот теперь он улыбается… Сконфуженно, но очень приятно, – Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.
Она усмехнулась слабо, и снова прикрыла глаза:
– Надеюсь, док. Не хотелось бы умирать, когда всего два года до диплома.
Глава 4. 7 сентября. Раннее утро.
Заря ещё не думала заниматься на горизонте. И солнце ещё ошивалось где‑то с другой стороны земного шара, а Мейд Йович уже лупил красные от недосыпа глаза в потолок. В высокий, белый, фешенебельный потолок. Который по ту сторону продолжался такой же белой, фешенебельной крышей, принадлежавшей ему всецело. И которую он тоже ненавидел до скрипа зубов. Как бы престижно ни было иметь личную крышу, даже она не могла спасти от проблем, которые накапливались под её сводом.
Министр внутренней безопасности вернулся домой ближе к двум часам ночи. Заканчивал со всеми документами, сопровождающими Постановление о закрытии столицы. Дети давно спали, и только жена ждала его на кухне с остывшим ужином.
– Разогреть? – она не смыла макияж, и стрелка под правым глазом слегка размазалась.
– Нет, спасибо, – он поцеловал её в щеку и сел рядом.
Эна… Ей никогда и ничего не нужно было объяснять. Она – жена офицера, и понимала его без слов. Нет, это совершенно не означало, что все офицерские жены такие… Но хватало просто того, что такой была она.
Она могла прижаться к нему, положить голову с тяжёлыми, тёмными кудрями ему на плечо, обнять рыжими крыльями его плечи, и он тут же забывал обо всём. О работе, о бедах, о ненависти… Она могла одним лишь прикосновением избавить его от всего тяжёлого и изнуряющего, что накопилось за день. Всегда могла… В этом её вечное очарование, она была именно той, с кем хотелось идти по жизни до самого конца.
И вот сейчас она спала рядом с ним, подобрав под себя ноги, и спрятав руку под подушку. Эна сопела так сладко, что рядом с ней пропадал весь остальной мир. Мейд даже забыл, что спал не больше двух часов. Сейчас он просто смотрел на неё, и думал, что всё… Всё самое дорогое, что у него есть – это она. Конечно, он очень сильно любил своих детей, всю свою семью, но жена всегда была чем‑то несравнимо большим. Хотя бы потому, что позволяла забыть о ненависти, а не бросить всё в едином порыве.
Но вот солнце наконец соизволило перекатиться на эту сторону земли. Оно скоренько поползло вверх, и Мейд Йович окончательно оставил бесполезные попытки заснуть. Он поднялся с кровати, нежно поцеловал спящую жену, чтобы она не проснулась, и пошел пустыми коридорами в кухню. В таком огромном доме то, что все ещё спят, ощущается куда сильнее.
