Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье

– Неа, у нас тут дача в соседней деревне, Сосновке, свекруха с Данькой там сейчас‑ ответила Ленка, чмокнула сестру и упорхнула во тьму коридора. Ксеня хотела помахать ей рукой в окно, но, выглянув, поняла, что оно выходит на другую сторону. Сквозь лапы растущей прямо под оком ели виднелась извилистая дорога вниз, в тёмную туманную долину, и смутные очертания бревенчатого здания. И только потом уставшая и сонная Ксеня сообразила, что почему бы Ленке не привезти её на дачу, завтра ведь выходной, а дача у них, она знала по маминым рассказам, большая, двухэтажная, целый особняк. К понедельнику она всё равно поедет сюда на работу, и могла бы взять Ксеню с собой. Тем более, неужели сестра забыла, что завтра Ксенин день рождения… Ну ладно, может, Ленка тоже не особо хотела, чтобы она приезжала сюда, это всё мамины причуды. Но день рождения‑то она могла провести вместе с ней…

Невольная путешественница быстро разобрала свою валявшуюся на линолеумном полу большую сумку, которая была тяжёлой из‑за любимых книг своей хозяйки. Она нашла для них место на почти пустой книжной полке над диваном‑ старенькие, затрёпанные, любимые друзья с детства, её книги‑ Белый Клык, собака Баскервилей, скандинавское фэнтези «Воин и чародей», «Властелин колец», несколько частей «Гарри Поттера» в одной большой книге… Она не могла их бросить, хоть мама и ругалась, что она тащит столько тяжести… На книжной полке она тоже заметила кое‑что интересненькое, оставленное её предшественниками‑ вечером она обязательно посмотрит внимательнее, а сейчас надо бежать в столовую, есть уже очень хотелось. И она, зябко поёживаясь, сунула руки в карманы толстовки, а в уши – наушники плейера и поплелась по мокрой гравиевой дорожке через тёмную хвойную рощу. Представляла она себя героиней фильма про вампиров, которая летит по темнеющему дождливому лесу, неуязвимая и прекрасная. Видимо, это была защитная реакция психики, чтобы не свихнуться от ощущения себя маленькой, жалкой, ненужной и неуместной. Вскоре она спустилась до широкого двухэтажного деревянно‑бревенчатого строения, которое и было местной столовой. От здания ещё на расстоянии пахнуло пирогами или выпечкой, как будто в мрачном лесу перед заблудившимися детишками Гансом и Гретель вдруг предстал пряничный домик. Ксеня вошла, на первом этаже было пусто, и никакой тёти Таси нигде не наблюдалось. Зато со второго этажа слышались голоса, и туда вела сбоку деревянная некрутая винтовая лестница, по которой Ксеня и взобралась. Взору её предстала большая столовая, справа тянулись окна, кое‑какие из них были открыты и в них заглядывали ветви деревьев, также справа стояли деревянные столы с такими же лавками, на лавках лежали тёплые цветные коврики, в середине тянулся один длинный стол, слева была барная стойка, за которой и хозяйничала местная лесная ведьма пряничного домика тётя Тася, оказавшаяся крупной женщиной в самом расцвете сил с огненно‑морковного цвета пышными волосами, кокетливо выбивавшимися из‑под белой кружевной наколки, руки её выглядели бы точь‑в‑точь как у богатыря Добрыни из мультика, если бы не ядовито‑фиолетовый маникюр на длинных хищно заточенных ногтях.

– Ба, Елена Дмитриевна у нас новый крем би‑би купили или ботоксом подкололись? На шесть лет моложе выглядите! – захохотала тётя Тася над собственной шуткой. Ксеня с сестрой были действительно очень похожи лицами, разве что разный цвет волос и глаз.

– Нет, ну копия просто, второе издание, исправленное! Взгляд‑то какой неиспорченный, ангельский! Ну иди обниму, моя красавица, так ждали тебя! – вдруг умилилась тётя Тася, не без труда вытиснулась из‑за барной стойки и задушила Ксеню в объятиях.– А я Таисия Кирилловна, ну или можно просто тётя Тася. Чем тебя кормить‑то? Давай первое, супчик, а там и разберемся? – вопросила она, оттирая свою малиновую помаду от Ксениной щеки, хотя ничего, кроме супчика, у неё больше и не осталось. Она что‑то ещё вещала своим басовитым мощным голосом о том, какая у них замечательная школа и какой воздух, Ксеня только кивала, думая о своём, приняла у тёти Таси поднос с дымящейся тарелкой и, отказавшись от ароматного куска мягкого хлеба с кунжутом‑ непривычно для балерины, повернулась к деревянным столикам у окон и только тут увидела, что они с тётей Тасей здесь не одни. За дальним столом сидели две девочки, одна из которых с большим интересом смотрела на Ксеню, а вторая что‑то рисовала в большой тетради или альбоме, забравшись с ногами на лавку. Когда Ксеня наконец отделалась от тёти Таси, девочка энергично замахала ей рукой, приглашая к ним за стол. Ксеня подошла, аккуратно поставила поднос на грубую деревянную столешницу без скатерти.

– Ксеня Князева, наконец‑то! Вот ты какое, наше спасение! Чур, мы с тобой дружим! – выпалила девочка, широко улыбаясь своим и без того немаленьким ртом.

– Марина! – представилась она, не давая Ксене вставить хоть слово и спросить, от чего она, собственно, должна их спасти.

– А это Вика – представила она соседку, которая подняла огромные, слегка навыкате, глаза от своего альбома. Она была очень худенькой и маленькой, с тонкими руками и ногами, как у эльфика, с вьющимися чёрными, как ночь, длинными волосами, собранными на ободок, украшенный какой‑то блестящей черепушкой, в чёрном полупрозрачном платьице и чёрной кожаной курточке, полосатых чёрно‑белых гетрах и кедах, белокожая, с накрашенными тёмной матовой помадой губами, которые в сочетании со светлыми глазами делали её похожей на вампиршу. Очевидно, она принадлежала к какой‑нибудь субкультуре вроде готов. Вот она‑то легко могла сойти за вампиршу или призрака, летящего через этот сумрачный сад… Марина же была крашеной блондинкой с не особо густыми волосами до плеч, с тёмными отросшими корнями и накрученной, словно у пуделя Артемона, жиденькой чёлкой, худая, длинная и по‑подростковому немного угловатая, сутулая девочка, нос длинноват и маленькие, какие‑то жёлтые глаза немного косят. Ксеня поймала себя на мысли, что непонятно, на тебя смотрит твоя собеседница или в сторону, а так в целом была она не страшной, а даже миленькой. Правда, сочетание голубого и оранжевого цветов гардероба не особо её украшало.

– У Елены Дмитриевны только волосы светлые и короткие, а у тебя наоборот! – глубокомысленно заметила Марина – А так и фамилия такая же!

– Какие у неё короткие, если ниже плеч. Это у тебя ум короткий, Маруха. А фамилия у них, вообще‑то, как у любых сестёр, одинаковая ‑неожиданно низким голосом заговорила вдруг Вика.

– Вообще‑то когда выходят замуж, меняют фамилию. Это ты не в курсе, Лунёва, потому что тебе это не грозит! Тебя замуж никто не возьмёт с такой помадой, разве что Лютнев внук!

– А что, он няша, – прогнусавила Вика, опять рисуя что‑то в своём альбоме.

– Лена не взяла фамилию Бори, она оставила свою, так можно‑ вклинилась Ксеня в неинтересную ей беседу о незнакомых няшах.

– Ахаха, Боря! Как ми‑ило! – захихикала Марина.– Ты наше спасение! Будешь нас спасать от гнева твоего Бори! –

Вика её никак не поддержала.

– Попробую. А что за девчонка жила в шестнадцатой до меня? Которая пропала. Знаете? –

– Тебя поселили в шестнадцатую?! – Марина сделала свои косоватые глаза такими круглыми, что у Ксюши похолодело всё внутри.– Там же никто жить не хотел! Все боятся. Её призрак так там и остался, в углу за шкафом живёт. Проси другую комнату! Пока не поздно! И не ночуй там вообще, ни в коем случае.

– Не слушай её‑ усмехнулась Вика Лунёва. – Там никто не жил, потому что много чести кому‑то жить одному в комнате. Ей можно было, потому что Лютень её удочерил. Тебе можно, потому что ты сестра жены директора.

– А как же Принцеска на пустой угол шипит всю дорогу? В котором нет никого.. Как зайдёт в ту комнату, так и шипит‑заспорила Марина.

Вика не удостоила её ответом, будто не слышала.

– Кто это Лютень? – спросила Ксюша.

– Старый директор наш. Внук у него дебил, и он жалеет всех странных, нескольких официально усыновил.