Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье

– У меня в комнате холодно, печка погасла. Ты не мог бы мне помочь, я замёрзла! – ляпнула «роковая соблазнительница» первое, что пришло в голову. Опыт флирта с мальчиками у неё был, мягко говоря, скудный.

Подождав и постучав повторно, Ксеня пожала плечами и ушла‑ действительно, аутист! Видимо, это задание ей не под силу, раз он даже не открыл ей дверь. Вернулась привычной уже дорогой по лестнице в свою комнату. Надо было разобрать сумку, но так не хотелось. Она решила для начала помыть голову. Достала со дна сумки только полотенце, любимый фисташкового цвета махровый халат, шампунь и гель для душа с мелиссой. Ванная оказалась в конце тёмного коридора, вся деревянная, под косой крышей, разделена на несколько кабинок. Ксеня с наслаждением встала под горячий душ, который прогонял из её озябшего тела стылый дух леса, намылила голову любимым мятным шампунем, размышляя о сегодняшних событиях. А что, всё не так уж страшно, даже весело. Встретила она пока четверых воспитанников интерната. Все они немного двинутые, конечно. Но с другой стороны, среди её бывших одноклассников в родной школе и похуже экземпляры встречаются. Во всяком случае, девочки даже сами предложили пообщаться, хоть и на странную тему. А что касается гитаристов‑ к нежеланию общаться ей уж точно не привыкать. Что‑то, значит, в ней есть такое отталкивающее, может, проклятие такое… Вот что с пропавшей девочкой, надо выяснить. Ничего, завтра она обо всём расспросит девчонок, Марину и Вику, когда они поедут в город за покупками. Они не отвертятся со своим «элитным обществом». Правда, их «экзамен» она провалила… А если и не получится, то расспросит кого‑то ещё, когда начнётся учебная неделя и все съедутся в интернат. С такими мыслями, расслабленная и отдохнувшая, закутавшись в махровый халат, пахнущая мятой и мелиссой, она впорхнула по тёмному холодному коридору в свою комнату, стала сушить волосы феном перед большим тройным зеркалом в неверном свете старого торшера. Верхний свет почему‑то не работал. Надо завтра сказать об этом Ленке. За окном сгустилась тьма, очень хотелось спать. Ксеня спешила досушить свои длинные тёмно‑каштановые локоны, как вдруг, рассеянно блуждая взглядом по комнатке, вспомнила про книжную полку. На столе перед окном стояли рядком лишь учебники, среди них была всего пара художественных изданий – книга по нумерологии и сборник таблиц для расчёта астрологических домов. Она выключила фен, натянула домашний спортивный костюмчик и любимые толстые вязаные носки, которые родители купили ей когда‑то во время отдыха в Финляндии на горнолыжном курорте. Досушивая волосы полотенцем, подошла к полке, взяла наугад книгу‑ «Таёжные сказки», с нарисованным на обложке чёрным лесом, луной и звёздами. Книга оказалась сборником сказок народов Сибири и Дальнего Востока. Пролистала, её внимание привлекла якутская сказка под названием «Девушка‑хвощинка». Ксеня пробежала её глазами. Суть была в том, что парень вёз через тайгу невесту, чтобы показать её своим родственникам, но они разделились в пути, девушка поскакала на лошади не той дорогой и увидела юрту. Вышла из юрты дьяволова дочь, в железные одежды одетая, с одной кручёной ногой, с одной‑единственной кручёной рукой, с одним, на самой середине лба, противным мутным глазом, с длинным чёрным языком, опущенным на грудь. Схватила дьяволова дочь девушку, стащила с лошади, сорвала кожу с её лица и набросила на своё лицо; весь убор‑наряд сняла с неё, сама в него оделась, девушку через юрту бросила. После того села дьяволова дочь на чубарую лошадь и поехала на восток. Вскоре она догнала парня, и он не заметил подмены. Ну и сказочки!.. Неудивительно, что тот парень в саду такой дикий, раз они тут читают в детстве такие сказки. Ксеня захлопнула книжку и задвинула её подальше. Так, что тут ещё есть? Её внимание привлекла ещё одна книга ‑она была единственной «взрослой» из книг бывших обитателей комнаты‑ были еще «Муми‑тролли», «Алиса в стране чудес» на английском языке, Инга Петкевич‑ «Лесные качели» и «Кукушкины дети»… Книга оказалась старой и потрёпанной, на обложке был изображён парень в русской вышитой рубахе с оскаленной волчьей головой, стоящий перед светящимся окошком, где виднелась голова девочки, сидящей пред свечой. Заглавие гласило‑ «Оборотни, мифы и реальность. История оборотничества.» Странно. Ксеня уселась с книгой на диванчик и стала листать пожелтевшие страницы. Сначала шли ссылки на детские сказки, которые в данном издании склонялись на научный лад учёными‑криптозоологами. Иллюстрация на детскую сказку с волками, сидящими в ночном лесу вокруг костра с ложками в лапах, со свирепыми мордами ожидающие кашу в котле, произвела на неё странное впечатление, как будто что‑то из далёкого детства вдруг вызвало мурашки по коже. Смешно, конечно. Но вот дальше было интереснее. Объяснялось, как обычных щенков можно отличить от оборотней, погнув им спинку, у маленьких оборотней нет позвоночника, поэтому они и могут принимать другое обличье. В глухих лесах такие волчата попадаются охотникам до сих пор, и люди стремятся разделаться с такими тварями ещё в младенчестве. Факт этот тщательно замалчивается. Ксене стало очень жаль малышей, если это правда. В чем они виноваты… Дремучие суеверия… Где доказательства?.. Это были примеры так называемого врождённого оборотничества, но приводились примеры и обращения в волков при помощи колдовских ритуалов, например, нужно было перепрыгнуть через нож или пролезть сквозь колесо телеги. Описывался остров где‑то в топях болот, где жили оборотни, и добравшись до которого, можно было стать одним из них. Далее приводился большой отрывок из повести‑эпосе об Огненном Волке, языческом божестве из мифов древних славян, где рассказывалось о том, что однажды родился у княжны от Огненного Змея малыш‑ оборотень с волчьим хвостиком и полоской шерсти на спинке и как дальше складывалась его судьба. Было очень захватывающе, Ксеня забыла про сон, забралась с ногами на диван, завалилась на большую вышитую подушку, придвинула торшер ближе и продолжала чтение. Моменты в книге порой описывались страшноватые, и ей стало со временем не по себе, как в детстве одной в тёмной комнате, чёрное окно с отражавшейся в нём комнатой вдруг стало пугать, стоящая на столе плетёная верёвочная куколка следила глазами‑стежками за напуганной девочкой.

– «И как теперь спать?..» – с тоской подумала Ксеня. Свет вырубать точно уже не хочется… Она продолжала чтение, вздрагивая от резкого крика какой‑то ночной птицы или хрустнувшей вдруг ветки в саду. Из приоткрытого окна тянуло мокрым хвойным лесом и холодом, но Ксеня почему‑то не решалась встать и закрыть его.

– «Да что такое? Последний раз в десять лет боялась одна в комнате оставаться, когда Ленка уехала. Чокнутого местного Стива Тайлера не испугалась, а тут… Поржал бы он надо мной сейчас… " Она решительно поднялась с дивана, но тут вдруг услышала явственный шорох за дверью, а затем‑ как кто‑то скребётся в неё. Она упала обратно на диван, внутри всё оборвалось, ледяной холод сдавил живот, она в ужасе вытаращилась на дверь, вспоминая молитвы. Щеколду надвинуть, конечно, она не подумала. Тут же память услужливо подкинула рассказ девчонок в столовой о кошке Принцеске, которая шипит в пустой угол на призрак жившей здесь и исчезнувшей девочки… Скрёб повторился, уже более уверенно.

– Ты спишь, новенькая? Со светом дрыхнет, что ль..– донеслось до Ксени пацанячье бормотание. Она выдохнула с облегчением, встала, решительно распахнула дверь. Перед ней стоял высоченный, под два метра ростом, худой и нескладный парень, с взлохмаченными блондинистыми отросшими волосами, в растянутой линялой чёрной футболке, на которой готическим шрифтом значилось, что её носитель обладает титулом принца ада, и из изображённой на ней пустой глазницы черепушки выползала высунувшая язык змея. В руках у него была небольшая вязанка дров.

– Привет! Ты сестра Елены Дмитриевны, да? Офигеть, как похожа, – сказал парень‑ А я Митя.

– Очень приятно, Ксеня…

– Я это… Одевался, не успел тебе открыть, ты ушла… Я тут дров притащил со двора, растоплю тебе сейчас.

– Было бы здорово, а то я замёрзла‑ промямлила Ксеня.

Печка и правда прогорела, но было не так уж и холодно, изразцы были горячими и отдавали тепло. Ей стало ужасно неловко.

Но Митька ничего на это не сказал, положил дрова рядом с печкой и присел на корточки, шурудя в печке кочергой. Воцарилось молчание.