Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье

Ксеня села на диван, обняла вышитую подушку и уставилась в окно на ветки сосен, думая, как завязать разговор с аутистом. После недолгих Митькиных манипуляций в печке затрещал огонь, сразу повеяло теплом, дымком, лесом. Митька закрыл задвижку печи, шоколадные изразцы весело поблёскивали, напоминая о чём‑то рождественском, и сразу стало весело, на душе, как и в комнатке, потеплело.

– Спасибо! – искренне поблагодарила белобрысого Ксеня.

– Не за что. Я тебе завтра вечером тоже растоплю – и направился к двери.

– А ты не знаешь, где можно выпить чаю? Столовая же уже закрыта, наверное… – ляпнула Ксеня. Митька обернулся в дверном проёме, притулился к дверному косяку, опёршись одной рукой об открытую дверь.

– Столовка закрыта, конечно. У меня чайник в комнате есть, свой. Электрический. Я сделаю и тебе принесу.

– Спасибо! Ты сделай и себе тоже, вместе чаю попьём! – попросила Ксеня, сама себя не узнавая, ей не верилось, что она может вот так вот отчаянно флиртовать с парнем, пусть и с таким страшненьким аутистом.

– Ладно, ща. Ну я к тебе приду, а то у нас там в комнате того.. Бардак. Соседи у меня жесть, поэтому к себе не могу позвать, ну, сама понимаешь…

И он скрылся во мраке коридора.

Ксеня выдохнула. В глубине души она была рада, что кто‑то пришёл, так страшно ей вдруг стало после мрачной книжки в чужой и тёмной комнате, и потом, задание она, похоже, выполнила, раскрутить на свидание этого Митьку будет проще, чем она думала.

Чуть позже парень вновь появился на пороге Ксениного нового обиталища с подносом, как заправский официант. На подносе дымились две кружки с мятным чаем и стояла плетёная корзинка, а в ней – разодранная упаковка овсяного печенья.

– Какая изящная сервировка‑ усмехнулась Ксеня.

 

– Чё?..

 

– Да неважно. Спасибо. Здорово, что ты кружку для меня нашёл, ещё и такую прикольную.

Кружка была с изображением героев Братства Кольца.

Митькина кружка оказалась попроще‑ с Бэтменом.

– Это кружка моей девушки‑ пояснил Митька. Они устроились на диванчике в уютном приглушённом свете старого торшера.

– Мммм.. А она не обидится, что ты даёшь её кружку чужому человеку, да ещё и девушке? – Ксеня лукаво взглянула на Митьку из‑под ресниц.

– Не. Ей не нравится эта кружка. Я тебе могу вообще её подарить, если понравилась.

– Спасибо! У меня как раз нет своей кружки, а «Властелин колец» я обожаю. Смотрела в кинотеатре, и сейчас читаю книгу. Ты читал?

– Не… Фильм смотрел, нравится.

– Слушай, зачем же она её купила, если не нравится?

– Да это я ей на день рождения дарил. А она не обрадовалась.

– А я была бы рада, если бы мне такую подарили. Знаешь, я твоё предложение приму и заберу её себе. Если твоя девушка не обидится, конечно.

– Да нет, конечно‑ Митька произнёс это с некоторой заминкой, Ксеня подняла на него глаза, оторвавшись от созерцания кружки, и только тогда увидела, что он немного смутился и даже вроде покраснел.

– «Какая же я бестактная…» ‑подумала Ксеня с досадой. Она всегда мечтала быть такой, как старшая сестра, дипломатичной и коммуникабельной, не прилагающей никаких усилий, чтобы непринуждённо и ажурно плести светскую беседу, как паутинку. А она что думает, то и говорит прямо в лоб, как всегда. –«И когда я повзрослею?..» ‑грустно подумала она, а вслух спросила:

– А почему ты не поинтересовался, какой фильм нравится твоей девушке, чтобы подарить ей кружку с героем этого фильма? Это же вроде логично.

– Да модно сейчас «Властелин», ну и решил… Да ладно, какая разница.

– А какая она? Как её зовут? – спросила Ксеня. Ей и вправду стало интересно, с кем может встречаться этот блондинистый аутист.

– Тебе зачем?..

– Мне интересно, какие девушки в твоём вкусе – ответила Ксеня, помахав ресницами и сама себе ужаснулась.

Митька молча извлёк из кармана кошелёк, порылся в поисках фото и, наконец, предъявил на суд Ксени себя стоящим в каком‑то лесочке в обнимку со среднего сложения девушкой в бесформенной футболке, со светловатыми мелированными волосами, коротко подстриженными и стоящими в середине головы ирокезом, оскалившую маленький тонкогубый ротик, в котором тем не менее просматривались какие‑то кривоватые зубы. Глаза у неё были грустными, вероятно, вследствие того, что внешние уголки были опущены вниз, а лицо – вытянутым, словно она сошла с полотна Модильяни.

– Лиля‑ пояснил Митька, мрачно потупившись.

Ксеня не удивилась. Они вполне друг друга стоили. Вслух девочка сказала:

– То есть в твоём вкусе такие девушки, да? Светлые, не сильно худые, с короткими волосами.

– Да нее…

– Нет? А какие девушки тебе нравятся?

– Ну.. Тёмные волосы. Худенькие, невысокие такие…

– Как Вика?

– О, ты уже познакомилась с ней? Ты Лунёву Вику, готку, имеешь в виду? Ну да, такие, как она, примерно. Только не накрашенные, как она, помадой чёрной.

– Так это полная противоположность твоей девушке! Зачем же ты тогда с ней встречаешься? Вика занята, что ли? А я так поняла из разговора, что у неё нет парня.

– Да нет у неё. Она слишком злая, и стерва, и курит. И голос у неё прокуренный.

– А тебе нравится ангельский характер, значит?

– Ну, нормальный. Но не такой же, как у Лунёвой!..

– Лиля, значит, спокойная, поэтому она тебе нравится?

– Ну да, она добрая, спокойная. Не курит. Она умная. Отличница. Вязать умеет, шить.

Ксеня сделала вид, что закашлялась.

– Она не очень‑то похожа на кисейную барышню. Такая рокерша с ирокезом.

– Ну да, она слушает рок. Но она хорошая.

– Я тоже слушаю рок. Вышивание крестиком не практикую, но не курю. И я достаточно умная, чтобы понять, что твоей Лиле не понравилось в кружке то, что это твой любимый фильм, а не её.