Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье

– Нет, нет, вы сидите и доедайте! – крикнула Ксеня, пихнула растерянного Егорушку обратно на диванчик, подхватила пакет с покупками и упорхнула, отмахнувшись на ходу от Марининой цепкой длинной руки. По эскалатору она сбежала вниз, пихая расслабленных воскресных людей и извиняясь на ходу, не глядя на них. Выскочила из вращающихся дверей, на ходу натягивая курточку, и увидела Митьку сидящим на полукруглой лавке под часами, понурившим серебристо‑белую голову, рядом с ним лежал букетик каких‑то нежных фиолетовых цветов.

– Привет! А я думала, ты не придёшь!..– запыхавшись, Ксеня села рядом с Митькой и почувствовала от него приятный запах сена, свежескошенной травы и ещё чего‑то древесного – это был явно не одеколон, которым обычно мальчики обливаются перед свиданием, а его естественный запах. Ксеня всегда чуяла запахи каждого человека, которые не замечали другие.

Митька посмотрел на неё своими зеленоватыми глазами и улыбнулся.

– Это я думал, что ты не придёшь – голос у него был низковатый и тёплый, как лето.

– Вот..– Он протянул ей букетик

– Как мило.. Так пахнут! – Ксеня зарылась лицом в цветы ‑Ну что, показывай город!

– Ну пошли, начнём с причала и набережной, а потом в моё любимое место.

 

На набережной над морем клубился туман, в котором тонули очертания огромных кораблей, большущие волны гремели ледяным крошевом о чугунную решётку изгороди. Разговаривали обо всём на свете. Митька вдруг оказался милым парнем, никаким не аутистом, и у Ксени ныло сердце от угрызений совести‑ похоже, парень запал на неё всерьёз. Вдруг, идя по улице, Ксеню накрыло знакомое ощущение – у неё такое бывало, когда она видела свой очередной сон наяву. Область солнечного сплетения будто свело горячей судорогой, закрутило в канат, и канат этот, словно пуповина, протянулся в конец тенистого переулка, зажатого между старыми пятиэтажками и заросшего раскидистыми деревьями. Ксеня всего этого не видела, но ощущала очень остро. В животе почему‑то появилось сильное чувство стыда за эту пуповину, эту связь не понятно с чем, и в то же время спасительное чувство, что она‑ это не она, и стыдиться надо не ей, а кому то другому. Сумбурное описание, но по‑другому пятнадцатилетняя девочка не могла объяснить. Кожа на спине и плечах начала сладко жечь, захотелось передёрнуть плечами и избавиться от неё, кости заныли и стали потихоньку сладко плавиться, вдруг ужасно захотелось кинуться на холодные булыжники мостовой и скорее остудить эту горячку, катаясь по ним.. Чувство принадлежности к чему‑то древнему, чувство, что ей приоткрылась завеса какой‑то её другой, прошлой жизни‑ все эти нелепые чувства и ощущения вихрем пронеслись через её разум и тело, и она наконец увидела… Перед глазами встала картина‑ поздний вечер, темно, огни города, море. Вверх по усыпанной огоньками горе поднимается странный трамвай. Он какой‑то косой, его форма словно повторяет форму косого склона горы, как перила повторяют форму лестницы. Ксеню держит за руку кто‑то из взрослых, её семья. Ощущение, что они родные и близкие, словно они гуляют, провожают кого‑то, кто был у их в гостях, и сейчас вернутся домой. И в то же время с её родителями никогда такого ощущения не было. В настоящей Ксениной семье строгая иерархия, она должна была слушаться родителей, а сейчас она чувствовала что эти люди скорее её друзья, большие, сильные и весёлые. Ощущение неспящего города, весеннего позднего вчера, огней, огромных кораблей на пристани…

– Ксеня, да что с тобой? – Митька прервал наваждение. Он заботливо держал её за плечи. Его руки были тёплыми. Она бессознательно прижала букетик к груди.

– Всё в порядке, Мить. Голова закружилась немного. Отравление свежим воздухом – Ксеня попыталась улыбнуться.

– Да уж, очень он свежий в центре города, ага – он хмуро глянул на неё, словно не поверил. Словно произошедшее с ней ему знакомо – пронеслось в голове у Ксени. Но как такое может быть? Она одна в мире такая… Сумасшедшая.

– Там в конце переулка какой‑то странный трамвай, который идёт в гору? – спросила Ксеня

– Ну да. Там фуникулёр – удивленно ответил Митя. Дальше шли молча, парень недоверчиво косился на неё, но вопросов больше не задавал.

Они пришли на фуникулёр‑ вертикальный трамвайчик, Митька предложил прокатиться. Кроме них, была ещё пара пассажиров. Пол у трамвайчика был наклонный, в проходе между сиденьями – ступени.

..Ощущение было потрясающим! Хоть трамвайчик и тащился медленно, круто в гору, но вид постепенно открывался захватывающий – приморский город, туманная бухта, корабли… Ксеня совсем отошла от приступа, ей стало легко дышать. В окошко задувал свежий морской ветерок, мимо проплывали хвойные деревья. Они увидели лежащую внизу Змеёвку за забором.

– Марина Крамаренко рассказывала, что видела в этих отгороженных трущобах людоедов… Заглянула в окно, когда искала собаку, и увидела, как они едят человечину.

Ксеня думала, что Митька посмеётся над её рассказом, но он вдруг стал мрачнее тучи и отвернулся.

– Митя… Что с тобой? Ты хочешь сказать, что это правда?

– Не дружи с этой Мариной, это до добра не доведёт. Слышишь, Ксеня?..

Лицо Митьки перекосило, словно от физической боли.

– Ты думаешь, что это сказки. Но зря.

– Да я не думаю, что это сказки. Я знаю, что это правда.

Митя как‑то испуганно глянул на неё и хрипло спросил – Откуда?..

– Не сочти меня за странную, но мне это приснилось. А потом Марина точь‑в‑точь рассказала то, что мне снилось. У меня такое бывало, мои сны часто сбываются…

Ксеня запнулась, потому что Митька отпрянул от неё, словно от ядовитой змеи, и его лицо вновь на мгновение исказила гримаска боли.

Горный трамвайчик медленно тянулся ввысь, навстречу ему из тоннеля спускался вниз точно такой же, пахло машинным маслом, креозотом и одновременно лесной свежестью. Змеёвка окончательно утонула в тумане далеко внизу, высота была головокружительной.

– Ты в период с шести до семи лет ничего не помнишь? – спросил вдруг Митька, глядя на Ксеню как то враждебно, но в то же время сочувствующе, если такое вообще возможно.

Теперь настала пора Ксене удивиться.

– Откуда ты знаешь? –«Ленка рассказала всем. Откуда ему знать ещё? Не ясновидящий же он, как я..»

Родители говорили Ксене, что в шесть лет она упала с качелей, ударилась головой и почти год её лечили, и отсутствие памяти на этот период‑ последствия этой травмы. Бабушка Ксени, папина мама, та, которая в живёт в Питере, говорила, что Ксеня просто взяла и ушла на год, но разумеется, Ксеня только смеялась – как может повернуться и уйти на год шестилетний ребёнок?.. Бабушка всегда была немного странной, говорила мама, и часто выдумывала невероятные вещи, особенно про неё, свою невестку.