Легенды забытых краёв
– Старший дознаватель Шенк. Что ж, похвально. Весьма похвально. Ложь ещё никому не позволила уйти от ответственности. Ну, приступим. Первый вопрос: правда ли, что вы, являясь сотником святого непобедимого войска императрицы Желтофиоль – да здравствует она десять тысяч лет – посмели прилюдно усомниться в её умственных способностях? Секретарь, записывайте!
– Да, господин старший дознаватель. Но хочу сказать, что…
– Подождите! К этому мы ещё вернёмся. Вопрос номер два: верно ли то, что вы дерзнули отвести боевые машины, командиром которых даже не являлись, с позиции на передовой к самым стенам крепости?
– Я бы хотел затащить их в саму крепость, господин. Но ворота уже успели завалить изнутри. Да и времени на разборку всё равно не оставалось.
– Так! Значит, вам стало жалко наших врагов? Это же измена, разве не ясно?
– Со всем уважением, это не так.
– Требушеты должны были атаковать орды противника первыми и нанести значительный урон, зачем же отволакивать их назад, позвольте узнать?
– Чтобы не потерять преимущество в самом начале сражения, господин. Метательные орудия перебрасывают камни через наши ряды, сами оставаясь в безопасности за прочными стенами. Разве это не разумно?
– Не вам судить! Вы обязаны исполнять приказы, а не нарушать их! И уж тем более – не подбивать на измену наших лучших инженеров, цвет Империи! Что ж, хорошо, с этим ясно. К счастью, коварному врагу не удалось опрокинуть защитников крепости, даже несмотря на все ваши усилия. Их рати были успешно отбиты, притом с большими потерями. Но зачем, ради всего святого, вы заставили своих людей засыпать поле боя триболами? Императрица проколола ногу и не смогла повести свою победоносную гвардию в атаку! По чьему наущению действовали? В глаза смотреть!
– Мой отец был полководцем при старом императоре…
– Да, да, я знаю! Заслуги сэра Рэндолла (да хранит его вечное небо) вас не спасут.
– Господин старший дознаватель, я всего лишь хотел сказать, что этому меня научил когда‑то мой отец. Чеснок хорошо зарекомендовал себя в битве при Лэ… Я подумал, что дополнительная защита от конницы врага не помешает. Кроме того, со мною были солидарны тысяцкие и даже сам…
– Довольно!
– Я говорю правду! Никто не думал, что императрица решит отправиться в бой против десяти тысяч врагов с малым отрядом, не предупредив даже лорда‑командующего. Он бы указал её величеству безопасный коридор! Видя такое, я позволил себе сгоряча нехорошие слова, но…
– Я же сказал, довольно! Ложь, поклёп, ковы! И на кого? На таких людей! Увести мерзавца, бросить в темницу! Вы всё записали? Можете быть свободны. Беседа с этим отребьем утомила меня, отложим дела на потом.
Когда секретарь исчез за дверью, старший дознаватель встал и медленно подошёл к створчатому окну. Его лицо кривилось, как от зубной боли. Сотника нужно было спасать. Побег, самоубийство, холера… Что угодно, лишь бы успеть до того, как Желтофиоль выберет себе новые туфли взамен испорченных колючками чеснока. К счастью, примерка пока осложняется изрядным слоем бинтов, сделавшим изящную ступню императрицы похожей на колоду. Но как только опухоль спадёт…
Медлить нельзя. Уязвлённая гордость привыкшей сражаться в первых рядах правительницы не позволит ей простить ослушника. Роли не сыграет даже тот факт, что каждая подобная вылазка стоит жизни сотням воинов, защищающих госпожу телами, а значимый эффект приносит далеко не всегда. Да и кто посмеет сказать великой императрице, что она неправа? Что её сказочная удача и легендарная неуязвимость в бою не распространяется на других? Нет таких смельчаков. Что там говорить, большинство вовсе не видит в поведении государыни ничего странного! Иногда кажется, будто их кто‑то околдовал…
Нет, Рэндолла‑младшего точно надо вызволять. Лорд‑командующий не простит ему смерти храбреца. Если всё сложится удачно, тот станет уже семьдесят седьмым членом их тайной организации, созданной во имя спасения Империи… и здравого смысла. А однажды – Шенк твёрдо в это верил – за ними пойдут тысячи людей без фанатичного блеска в глазах. Людей, способных думать, а не слепо подчиняться. И тогда… Впрочем, настолько далеко он пока загадывать не смел.
По двору замка прокатили тележку с туфлями на высоченных каблуках, а за ней ещё две – с кольчужным бельём. Дознаватель отвернулся от окна и с трудом подавил желание громко выругаться. Нельзя, доносчики повсюду. Вместо этого он долго стоял, сложив руки на груди, и наблюдал задумчиво, как ползёт по столешнице солнечный луч. Стоило поразмыслить как следует.
Наконец, всё было решено. Самоубийство. Нелегко провернуть, но зато избавляет от множества вопросов. А лишние вопросы, как известно, не нужны никому.
– Разум да восторжествует, – произнёс Шенк негромко, а затем стремительно покинул комнату. День обещал быть чертовски длинным.
Загадка природы
– Выросло у нас, сынок, как‑то дерево сливовое, чудесное. Высотой, значит, саженей двадцать, а на самой верхушке плод, да такой, скажу тебе, крупный, да такой ароматный! Не захочешь – облизнёшься. И никто тот плод сорвать не мог, как ни пытались. Карабкаться начнёшь, так либо шлёпнешься разом, либо глаза листьями поранишь. Коли и доберёшься до середины – непременно или ветки слишком тонки окажутся, или руки‑ноги ослабнут. Лестницу приставишь – вместе с нею и упадёшь.
Но это всё бы ещё ничего. А вот когда осень пришла, а слива как висела, так и висит, тряси не тряси, тогда послали за мудрецом.
Мудрец усы в пиве измочил, коржиков пожевал, да и указал: дерево не трогать, а только ждать, что будет. Ибо такова загадка природы, а загадка… как то бишь её… «загадка есть продукт таинственный и человеческому пониманию недоступный». С тем и уехал.
Осень прошла, зима лютует, а слива знай себе висит. Крутобока, красна. От мороза да ветра ничуть не скукожилась, даже больше стала. Чудеса, да и только. Хотели уж было срубить дерево от греха подальше, да слов мудреца побоялись. Природа ведь она того… Загадка, одним словом!
Так и весна незаметно вернулась. Морозы на убыль, ледоход вовсю. Отмучились, стало быть. Глядим, а слива‑то, никак, падать собралась! Да и пора бы уж: выросла с целый арбуз, ствол под весом таким гнётся. Опять за мудрецом послали. Пришёл под парусом, угостился, как положено, велел сызнова ждать. Теперь уж, правда, и сам остался. День прошёл, второй, третий, мудрец как будто домой засобирался. Скучно, да и недосуг. Человек учёный, понимать надо. А на четвёртый день, с утра самого, как затрещит вдруг в дереве что‑то!
