Лес

В холле было зябко. Кондиционер размером с холодильник работал на всю мощь. Два аквариума с рыбками немного запотели. Там обитали рыбки разных размеров и цветов. Довольно экзотичные. Они вяло проплывали по небольшим аквариумам, а многие из них просто толпились в одной из точек аквариума и вели игру в гляделки. В холле было очень светло. Аня оглянулась на входные стеклянные двери, а за ними была непроглядная тьма. Неплохой контраст получился. Им выдали электронные пропуска в номера. Всё прошло очень быстро и деловито. Наверное, потому что была уже ночь. Хотелось поскорее разделаться со всеми формальностями и подняться наверх. Лифтов было четыре. Они вошли в ожидавший их, поднялись на 15 этаж и оказались перед длинным коридором, застеленным красной протертой дорожкой, всё ещё заглушающей шаги. Впереди коридора была открытая настежь дверь, а за ней серебрилось море, виднелась лунная дорожка и темное небо. Аня ахнула от такой дикой красоты. Юра тут же её отдернул. Всё спят! Не шуми! Он прав. И с этими мыслями Аня покатила свою сумку к их номеру. Номер Вовки и Венеры был прямо напротив. Они попрощались и скрылись за дверью. У Юры не сразу получилось открыть дверь. Вероятно, он прикладывал пропуск той стороной, которая не читается. Потом дверь все‑таки пиликнула, и они вошли в номер.

***

Тяжёлая дверь захлопнулась, изолировав от них длинный коридор с открытой дверью на лоджию, Вовку с Венерой, обычный нормальный мир. Теперь снова Аня мысленно облачилась в доспехи для самозащиты от язвительности дорогого супруга. Но номер был прекрасен, чудесен. Это сглаживало придирчивость и враждебность Юрия. Все, все три стены были стеклянными, за ними поблескивало тёмное нефтяное море. Аня стала задвигать плотные шторы. Ночь быстро сменится утром, и это будет такое яркое утро, что они вскочат с кровати в четыре утра. Нужно отдохнуть. В номере было две кровати, чему Аня была безумно рада. Что у них за брак, когда она радуется, что в номере им не придётся даже делать вид, что они намереваются исполнять супружеский долг. Все так живут, говорит ей свекровь. Аня всегда сдерживается, чтобы не закричать, что она не желает жить, как вымышленные "все". Почему же она до сих пор с Юрой? Потому что страшно там, в большом мире, без работы, с утерянным навыком быть одной, хотя она с Юрой давно одна. С ним иллюзия защищённости. И только. Юра пошёл в душ, зашумела вода, а Аня принялась расстилать чистое бельё на обе кровати.

***

Анна выключила кондиционер в номере и приоткрыла окно, изготовленное на манер американских, когда верхняя часть толкается вперёд на улицу, а нижняя остаётся неподвижной. Потом она поплотнее задвинула портьеры, чтобы, не дай бог, вместе со свежим морским воздухом, в номер не проникли мошки. Мошек, вроде, не наблюдалось, зато проникли незамысловатые песни цикад. Юра вышел из душа в хорошем настроении, напевал и восхищённо оглядывал просторный номер. Ему нравились и стеклянные стены, и люстра, и светильники по углам и круглый стол в обрамлении четырёх мягких стульев. Ему нравилось ковровое покрытие всего пола, и он смачно протёр влажные пятки о пол. Анна отвернулась, надеясь, что успела скрыть замешательство. Юра в своём репертуаре. Он уедет, он уйдёт, а после него, хоть трава не расти. Выжженная земля. Сколько раз он вёл себя так в кафе и ресторанах, словно наследный принц Саудовской Аравии. Это ему не так, соли мало‑много, порезано тонко‑толсто, чай прозрачный, слишком темный. Анна только надеялась, что, ей, как его спутнице не плюнут в суп или в кофе, как, скорее всего плюнули мужу.

***

В гостиничном номере было аж две ванных комнаты. В одной была установлена душевая кабинка, умывальник и унитаз, а в другой полноценная ванна, где Анна мечтала понежиться. Аня включила воду, добавила пены из маленьких гостиничных флакончиков и присела на краешек белой ванны. Тут же раздался недовольный возглас:

– А когда ты планируешь разбирать сумки? Там же всё помнется!

– Позже или завтра, я устала, – отозвалась Анна.

– Я своё вытащу, не хочу в мятом ходить. Я же не ты…

Конечно, ты не я! Это для тебя вещи всегда стоят на сто рангов выше, чем люди. Аня погрузилась в ванну. Она была не глубокой, компактной, но достаточной для того, чтобы удобно возлежать. Под голову Аня поместила одно из множества белых гостиничных полотенец. Нега затопила разум. Хорошо, что они приехали сюда. Может, и правда, их брак с Юрием получит новый шанс. Может, посмотрит он на Венеру с Вовкой, захочет жить так же мирно и весело, как они. Но Аня размышляла об этом не всерьёз. Их брак заканчивал свое существование, это и ежу было понятно.

***

Их гостиница состояла из одного высокого корпуса в 18 этажей. Стояла она на естественном возвышении. Снизу расстилалась дорога в две полосы, на которых пробки не рассасывались больше, чем на полчаса и то, самой глубокой ночью. Все в этом крае ехали или к морю или с моря. Даже включённые сирены у иных автовладельцев не слишком сильно улучшали скорость. На небольшом островке между полосами стояла церковь с золотыми куполами. Аня подумала, что более неуместное расположение сложно представить. Вот церковное подворье, всегда пустующее от раскалённого солнца, а вот народ в плавках, в купальниках, в мокрых парео, с плавательными кругами ярких цветов и экзотичных форм наперевес. Может, так и было задумано, чтобы распаренный зноем и утомлённый морем человек, вдруг на секунду, проходя мимо церкви, вспоминал о Боге, о грехе, об искуплении? Но Аня, когда проходила мимо духоспасительного сооружения, мечтала только о том, чтобы поскорее очутиться у подножия лестницы, ведущей к пятачку перед гостиницей. На этой лестнице уже можно было отдышаться. Хотя она и была крутая, но вдоль неё росли высокие деревья, осины, ёлки, сосны. Если бы не необходимость подниматься наверх, то можно было бы залечь на нижней узкой ступеньке и отдыхать после морских купаний.

***

В первый же свой спуск к морю, а за ним последовавший подъём по ступеням, а их было двести штук, однажды Аня отвлекала себя счетом их количества, вся компания из четырёх человек оценила тенёк вокруг лестницы. Лестница изгибалась, была бетонной, не ровной, через хаотичное количество ступенек следовала маленькая площадка, тут можно было постоять и отдышаться, а потом снова наверх усталыми ногами. На следующей площадке могли лежать собаки, вяло реагирующие на путников. Потом снова ступени, а вокруг уже деревья и кусты, цикадная трель. И так до самого конца. Когда они преодолевали все двести ступеней, прохлада, полученная в море, куда‑то исчезала, тело снова становилось не свежим, распаренным, не успевшие высохнуть волосы от влаги становились мокрыми ещё и от пота. В принципе, для пожилых гостей пару раз в день выезжал белый автобус и отвозил их на пляж. Но обычно этим транспортом никто не пользовался, и водителя искать приходилось по всей округе, если уж кому‑то вздумалось бы вдруг ехать к морю, а не идти. Пляжей внизу за церковью было много. Они объединялись длинной асфальтированной узкой набережной, где располагалось несколько кафе, ларьки с сахарной ватой, плавательными приспособлениями, резиновыми дешёвыми игрушками. По этой набережной все время ходили люди. Они рвались сначала к морю, чтобы скинуть с себя жар дня, а потом в кафе или в столовую, чтобы подкрепиться после моря. Всё в этом крае вертелось вокруг моря. Но это было естественно. Оно занимало огромную площадь, имело огромное влияние на окружающую среду, на психологию людей. Где море, там отдых, расслабленность, верно?

***