Лилия

– Вы не делаете лучше, – буркнула я.

– Ладно, пожалуйста, не обижайтесь на меня, мисс Лили. Я ведь и сам родом из Шторма.

– Нет, вы – это другое дело.

– Почему? – удивился граф.

– Вы столько лет служили при дворе. Никто в Шторме даже с великого перепоя не назовёт вас местным.

Граф вскинул бровь. Видимо, настал его черёд обижаться.

– Извините, – буркнула я.

– Будем считать, что мы квиты, – примирительно предложил мужчина. – Так о чём мы с вами говорили? Ах да. Я пытался объяснить, что брак с вами крайне выгоден моей семье. – Граф снова помрачнел. – Ваш отец – самый богатый купец в Шторме. Да что уж тут говорить, ваша семья богаче многих знатных семей, проживающих в столице. Но, – мужчина пристально посмотрел на меня, – думаю, я не ошибусь, если скажу, что вас тянет ко мне. – Граф пару минут помолчал, изучая мою реакцию, и, видимо, удовлетворился тем, что увидел, поскольку опять уголки его губ изобразили некое подобие усмешки. – Так вот, и меня тянет к вам, – признался граф. – Это ещё не любовь, – встретив мой растерянный взгляд, тихо произнёс он, – но у нас будет время для того, чтобы взрастить в себе это чувство. Давайте отнесёмся к нашему союзу как взрослые ответственные люди. Мисс Лили, вы теперь всё знаете, что вы думаете на этот счёт?

А что я думала на этот счёт?

Я сглотнула слюну, выпрямилась на стуле, поправила выбившийся из причёски локон. Нахмурилась, потом постучала кончиком пальца по кончику носа… раздумывая.

Последние слова графа эхом разносились в моей вдруг опустевшей голове, а также отражались от стенок грудной клетки и, кажется, при каждом своём полёте от стенки до стенки дырявили сердце насквозь. Но граф был прав, меня определённо тянуло к нему. И этот призыв к моей взрослости и ответственности не ушёл от внимания моего жирного эго. О да, конечно, я взрослая и ответственная!

И вот эта взрослая и крайне ответственная привстала со стула и протянула графу руку для рукопожатия, дабы по‑взрослому закрепить наше соглашение:

– Да, я согласна.

Граф поднялся из‑за стола, подошёл ко мне и, взяв мою ручку в свою ручищу, склонился и, не сводя с меня своих чёрных глаз, поднёс к своим губам и поцеловал.

– Клянусь, я сделаю всё возможное, чтобы вы не пожалели об этом. – бархатным полушёпотом произнёс он.

 

Глава 5. Сказки моря

 

Можно ли в одночасье стать взрослой и серьёзной, только решив быть таковой?

Да, я согласилась с весомыми доводами графа о неоспоримом превосходстве союза, построенного на практической выгоде, над теми, которые заключаются лишь по велению сердца.

Да, мне было лестно думать, что граф общается со мной на равных и не боится говорить правду. Но стоило графу выйти за порог, мне стало вдруг сначала грустно, затем тоскливо, потом тревожно и, наконец, скучно.

Зная, что Бони, скорее всего, целиком и полностью занята общением с Томом, я решила прогуляться одна по пыльным городским улочкам. Пошататься по портовому рынку, насквозь пропитаться его звуками, запахами и суетой. С завистью посмотреть на пришвартованные в гавани корабли. Без спешки поразмышлять над тем, откуда они могли прийти и куда ещё отправятся. И, конечно, дойти до берега моря, навестить крикливых чаек и покормить их купленной в лавке пекаря свежей булкой. Вот именно это мне и было сейчас нужно. Это всё было так естественно для меня. Это всё было не просто частью моей жизни. Нет. Ведь это и была я!

Поэтому когда отец или няня Тафита принимались упрекать меня в том, что негоже девушке одной бродить незнамо где, меня это удивляло, вводило в ступор, я честно не могла понять: как это можно запретить человеку быть самим собой?

Вот и сейчас я собрала непослушные волосы в хвост, надела простое тёмное платье и удобные плоские туфли‑тапочки и, выйдя за калитку сада, который со всех сторон окружал мой дом, бодро зашагала туда, откуда доносились звонкие голоса продавцов, перебранка матросов, смешки, улюлюканье детворы, лай собак и рокот моря…

Поместье, принадлежавшее моему отцу, которое он в свою очередь получил от своего, а тот выкупил у разорившегося барона или графа, было расположено на холме. И дорога до рынка занимала всего минут десять, так как идти нужно было под гору.

С вершины холма был виден весь городок. Его черепичные крыши, словно чешуя прилёгшего отдохнуть дракона, плавными волнами резво сбегали вниз и замирали, чуть не добравшись до песка, так и не посмев дойти до самого моря.

Я пробежала по узким улочкам, ловко уворачиваясь на перекрёстках от повозок и их раздражённых владельцев.

В рядах с фруктами приглядела свежую черешню и, купив целую плошку, теперь вот шла и, щурясь от солнечных бликов, то тут, то там отражающихся от какой‑нибудь очередной позолоченной вещицы, уплетала сочные ягоды. Жизнь сейчас казалась такой ладной, такой настоящей.

Заглянув к знакомому пекарю, купила несколько булок и, поблагодарив, направилась к самой крайней улочке, сразу за которой начинался песок.

В этом году рынок заметно разросся, и я с интересом рассматривала недавно пристроенные лавочки, жавшиеся к домам и крайне неуверенно предлагавшие прохожим свои товары. А среди них было много чего интересного: и ковры с заморскими причудливыми рисунками, и одежда, расшитая камнями и металлическими спиральками, ароматные специи, башмаки с задранными носами, шкатулки…

Дальше начинались продуктовые ряды, а ещё дальше был порт. Чтобы покормить чаек, мне нужно было идти в противоположную от порта сторону, но мой взгляд зацепился за толпу мальчишек, сгрудившихся вокруг кого‑то. Всё бы ничего, но дети вели себя очень тихо, и мне стало нестерпимо любопытно – это насколько же должно быть интересным то, что они там рассматривают, чтобы так овладеть детским непостоянным вниманием?

Закинув последнюю черешню в рот, беспечно направилась в сторону толпы в надежде увидеть что‑то необычайное. По мере приближения до меня начал долетать голос.

– …На самом дне изумрудного моря в самой глубокой подводной пещере лежит огромная перламутровая жемчужина. Говорят, что если её достать, то вся морская вода выльется, потому что та жемчужина закрывает собой дырку, которую случайно проделал в земле пальцем один из древних великанов.

– А ещё! Расскажи ещё! – вдруг ожили дети и запрыгали вокруг рассказчика. Я привстала на цыпочки, чтобы увидеть, кто это там, и увидела…

Ойкнув, спряталась за удачно оказавшиеся рядом бочки. Присела на корточки, зажала рот рукой. Это же он? Я ведь не обозналась?? Да нет, эти белые, словно выгоревшие на солнце, сухие волосы по плечи и странные острые уши я, наверное, на всю жизнь запомнила. Что он там говорил? До первых жёлтых листьев будет тут?

Попыталась незаметно выглянуть из‑за бочки. Прислушалась.