Лилия

– Да ладно? – протянула я, впервые услышав свой пьяный голос. От этого стало ещё веселее. – Конечно, прям‑таки любишь? Вот осёл. – Припомнив первую встречу с блондином, я вновь приложилась к бутылке. – Наверное, пришёл в город, спросил у первого попавшегося, какая семья здесь самая богатая и нет ли у главы этой семьи дочери на выданье? И решил попытать счастья. Думает, стоит заявить, что любит, и любая сразу растает. Конечно, ищи дуру! Знаем мы таких… Хотя… А чем тогда граф отличается от всех этих охотников за приданым? Ах, нет. Конечно, отличается. Он даже и не пытался врать, что любит. – Икнув, я досадно шикнула сама на себя, – Тише. Не надо сейчас об этом. Не порти такой заме‑е‑ечшательныйший вечер. А вино хорошо…

Так, глупо улыбаясь, я сидела на подоконнике в своей спальне и вглядывалась в ночь, вдыхая ароматы, приносимые ветром. И даже не заметила, как начала подпевать неслыханной доселе песне, которую, казалось, пела сама ночь, пели звёзды и луна, и небо тоже пело, и особенно море. И так было от этой песни хорошо и в то же время очень грустно…

Я надула губы, хлюпнула носом. Подтянув колени, обняла их, опустила голову. Перед глазами вставали неведомые дали, пенилось море, волны разбивались о скалы, и солнце сменяло луну много раз…

– Нет, надо ложиться. – Заставила себя спуститься с подоконника, помедлила пару мгновений и всё же не стала закрывать окно.

Засыпая в ту ночь в своей кровати, я слушала странную песню. И будь я тогда трезвой, я бы, наверное, задалась вопросом: кто это поёт и кому? Но когда в твоей крови замешаны пузырьки золотого шампанского, всё намного проще, волшебство логично, а ты настолько великодушен, что можешь позволить ему существовать, не задавая лишних убивающих магию вопросов.

 

Глава 6. Ты словно ветер

 

Первое, что утром вспомнила, едва разлепив глаза, – граф уплыл. Затем навалилась головная боль. Стало так тошно, что места для обиды на жениха просто не осталось. Провалялась в кровати до обеда. Пока няня Шногл не догадалась сварить острый куриный бульон. А там вдруг доставили письмо, подписанное красивым ровным почерком «Августос Стольмский», и маленькую бархатную коробочку, которую я сразу же открыла.

И да! В ней лежало золотое кольцо, увенчанное сверкающим камешком!

Я поражённо выдохнула, вглядываясь в переливающиеся грани. Затем поспешно вскрыла конверт. Письмо гласило следующее:

«…Моя маленькая леди, вы, наверное, будете злиться и, возможно, снова отправитесь гулять с распущенными волосами и в лёгком ситцевом платье, которое с трудом скрывает все прелести вашей юной фигуры. От одной только мысли об этом я начинаю сомневаться, что приказ короля – такая уж важная штука, стоящая того, чтобы оставлять свою невесту одну в суматохе предсвадебной подготовки. Но, леди Лилия, к сожалению, я вынужден торопиться. Поэтому пишу вам из капитанской каюты «Отважного». Ваш отец, господин Трауф Мищетцкий, любезно предложил мне воспользоваться этим прекрасным кораблём. И я не смог отказаться. Очень надеюсь, что дела не задержат меня слишком долго в Дэверрахе. Обещаю вам заглянуть в королевскую библиотеку и привезти что‑нибудь захватывающее. А что касается кольца… Наденьте его. Я лишь надеюсь, что его наличие на вашем пальце предостережёт многие мужские взгляды.

 

Ваш граф,

Августос Стольмский»

 

Боже… Как это… ми‑и‑и‑и‑ило‑о‑о‑о‑о!

Я, конечно, надела кольцо. Оно легко прохладным металлом скользнуло на безымянный палец и осталось там поблёскивать маленьким напоминанием о нашем договоре с графом.

После я прочитала письмо, наверное, ещё раз двадцать. Крутилась на кровати, переворачиваясь с живота на спину и обратно. То прижимала бумагу, вкусно пахнущую табаком и нагретой на солнце сосной, к груди, то вытягивала руки вверх и вглядывалась в завитки букв, которые говорили со мной голосом графа.

Стало гораздо лучше. Настолько, что я встала, оделась и приняла, на мой взгляд, очень взрослое решение – пока граф в отъезде, я со своей стороны сделаю всё от себя зависящее, чтобы подготовка к свадьбе шла по плану!

– Мадам Шногл! – закричала я, бегом спускаясь по лестнице в гостиную.

– Боже! Мисс Лили! Что‑то случилось? Вам плохо? – выбежала из кухни перемазанная мукой няня.

– Собирайтесь! Заглянем к портному, – лучезарно улыбнувшись, объявила я.

 

Но, видят небеса, я и наполовину не догадывалась о том, насколько это утомительно! Почему существует так много видов тюля?! Причём если особо не вглядываться, все эти виды почти ничем не отличаются… А ведь кроме платья ещё нужно обсудить меню с поваром, решить, какими цветами оформлять залы, с цветочником, посетить городскую конюшню, чтобы выбрать коней и карету. Также необходимо обговорить со священником время венчания, псалмы, которые будет исполнять церковный хор, определиться с количеством голубей, которых выпустят из окон церквушки, когда таинство свершится…

Прошло дней десять. Или больше? Я потерялась. А ещё и половины дел не было сделано! Наоборот, чем глубже я погружалась в заботы, тем больше их становилось.

Я стояла на рынке возле какой‑то лавки, рассеянно слушая монотонный стрёкот мадам Шногл по поводу недостаточного изящества серебряных подсвечников.

Я очень устала от этих бесконечных разговоров на темы, которые по большей части мне были абсолютно безразличны. Не отдавая себе отчёта в том, я пошла прочь от няни, надеясь, видимо, хоть ненадолго затеряться среди толпящихся покупателей, побыть наедине с собой и перевести дух.

Я была настолько рассеянной, что не заметила банановую кожуру, лежащую на мостовой. Нога моя поскользнулась, а я, вскрикнув, словно раненая чайка, начала заваливаться назад, зажмурившись, обречённо ожидая неизбежного удара о каменную мостовую.

Но меня поймали, ловко подхватив под поясницу. Облегчённо выдохнув, открыла глаза, собираясь поблагодарить спасителя, а вместо этого лишь поражённо уставилась в невозможно зелёные глаза.

Ветер раздувал белёсые сухие волосы, трепал ворот расстёгнутой рубашки. Я жадно разглядывала вытатуированные на мужской шее три тонкие синие полосы. Они начинались почти под мочкой уха и спускались вниз, пересекая ключицу, а дальше… А дальше не видно было за рубашкой. Интересно, что там? Никогда не видела метку пути вживую, только на страницах книг. Боже! Неужели он действительно пересекал Грань?

С трудом заставила себя прекратить попытки заглянуть за ворот рубашки, взглядом вернулась к лицу мужчины. Тот, в свою очередь, с интересом смотрел на меня, хмурился и еле заметно улыбался, но почему‑то одними губами. Во взгляде плескалась тоска. Только осознала, что мужские руки всё ещё обнимают меня, а я стою непозволительно близко к мужчине и мои ладони совершенно бессовестно лежат на его груди.

– Отпустите, – буркнула я, пытаясь выбраться из кольца рук.