Любовь серой мышки

Однако эту интимную сцену, к обоюдной досаде, прервал стук в дверь. Они отпрянули в разные стороны.

– Извините, пожалуйста, я только хотела спросить, нет ли у вас случайно географической карты? Свою я забыла дома, а Тима просит, чтобы я показала ему некоторые страны. – Репетиторша, застав их в объятиях, была явно смущена, а потому говорила с низко опущенной головой.

«Деревня!» – воскликнул про себя Игорь.

– Случайно карты у меня нет, – сухо обронил он. – И потом, мне кажется, что время уже довольно позднее, вы уже и так прихватили лишние часы, – добавил он, давая понять, что пора ей убираться восвояси.

– Да вы не волнуйтесь, – принялась уверять его извиняющимся тоном Лиза, – мне за лишнее время денег не надо. Это я так, добровольно! – с виноватым выражением она тихо прикрыла за собой дверь.

Игорь пожал плечами, не зная, что и сказать. Адель же задумчиво произнесла:

– Да, девица довольно странная. Вы не заметили, что у этой провинциалки на одном сапоге оторвалась подошва?

– Думаю, что она будет находкой для моего сына, – усмехнувшись, проговорил он, – Тимка привязался к ней с первого раза, она наверняка подтянет его по математике. А ещё их, оказывается, роднит то, что они оба грезят путешествиями!

– А откуда, интересно, у вашего сына такая страсть к путешествиям? – с удивлением спросила она. – В наше время дети едва ли не с пеленок мечтают совершенно о другом. Как, например, разбогатеть, стать звездой шоубизнеса.

– Дело в том, что мы с Ларисой воспитываем детей в несколько другом духе, вот у них и увлечения особенные, не вписывающиеся в это меркантильное время, – в голосе Игоря сквозила гордость. Впервые в разговоре с ней, он упомянул о своей жене, причём, в настоящем времени.

Видимо, Адель это неприятно кольнуло, она мгновенно замолчала и сделалась холодно‑неприступной, а вскоре сухо попрощалась.

После того, как семью Быстровых стала посещать молодая репетиторша, имя её не сходило с языка восторженных детей. Только и разговоров у них было, что о ней. Особенно усердствовал в этом плане Тимур. С ним вообще за последнее время произошла удивительная метаморфоза.

Куда исчезла замкнутость, присущая ему после исчезновения матери. Он стал гораздо живее и подвижнее, а, главное, чему порадовался отец, сын заметно подтянулся по математике, и в это, разумеется, внесла существенную лепту его домашний педагог.

Скупая на похвалы математичка однажды при встрече со старшим Быстровым с довольным выражением на лице бросила реплику:

– Ну вот, может же ваш сын хорошо учиться, если захочет! – и многозначительно добавила:

– В дальнейшем всё будет зависеть от вас.

Как ни странно, но теперь, когда Лиза Кудрявцева стала вхожа в их дом, ребята по отдельным вопросам советовались чаще с ней, а не с отцом. А если Игорь задумывал какое‑то очередное развлекательное мероприятие, со стороны дочки и сына непременно следовал вопрос:

– А тётя Лиза с нами пойдёт?

Или: – Если тётя Лиза не пойдёт, то и мы – тоже.

С одной стороны Игоря это радовало: в какой‑то степени у него развязывались руки, часть работы по воспитанию детей машинально перекладывалась на Лизу. Теперь у него была возможность иногда спокойно задерживаться в мастерской и заниматься своим любимым делом.

С другой – он стал немножко ревновать детей к «серой мышке». И потом, ему не очень‑то было приятно под давлением ребятни устраивать совместные прогулки на природу, или походы в кино, где присутствовала и репетиторша.

Когда они вот так всей гурьбой выходили из дома, он чувствовал себя как на иголках. Со всех сторон на них глазели любопытные лица, а всяческих там пересудов на свой счёт он просто не мог терпеть. Да и существовала ведь в его жизни Адель, мысли о которой не оставляли его ни на один день.

Он беспокоился: а что, если она случайно увидит, как они разгуливают все вместе? Не будет ли это ударом по её самолюбию, а, следовательно, захочет ли она дальше продолжать их и без того неопределённые отношения.

Так и жил он в эти дни, терзаемый сомнениями и заботами.

Как‑то он вернулся с работы, и сын сразу же ошарашил его вопросом:

– Папа, поехали летом в какую‑нибудь страну?

– А в какую именно? – удивлённо спросил он.

– Хоть в какую, лишь бы было интересно! Ты ведь нас никогда с собой не брал.

Что ж, это был справедливый упрёк! Озадаченный, он неуверенно сказал:

– Можно и поехать, если ты, конечно, хорошо закончишь учебный год.

– Он, папуля, хорошо закончит! – с серьёзной миной на лице заявила стоявшая рядом Оксанка. Тут он ещё больше удивился: дочка так чётко выговорила буквы «р» и «ч», и это было приятной неожиданностью для него.

– А ну‑ка, ну‑ка, дочурка, повтори то, что сказала, – он присел перед ней на корточки, и она с радостью выполнила его просьбу. Только он хотел спросить у неё, как это ей удалось справиться с прежде трудной задачкой, как она опередила его:

– Это меня тётя Лиза научила.

– Мы, папа, обязательно возьмём тётю Лизу, когда поедем за границу, – как о чём‑то давно решенном сказал Тимур.

– Об этом, сынок, ещё рано говорить. И потом, зачем нам обязательно брать тётю Лизу?

– Потому что она добрая, весёлая и всё знает, – ввернул свои аргументы Тимка.

«Вот так, старик, скоро будешь жить по указке детей!» – невесело подумал Игорь. – И не оглянешься, как они всерьёз возьмутся за твоё воспитание».

Несмотря на то, что по репетиторству наблюдались заметные подвижки, он по прежнему смотрел на Лизу Кудрявцеву как на деревенскую наивную и простодушную девушку. Терпел её исключительно из‑за благосклонности по отношению к ней ребят.

Правда, иногда дело принимало такой оборот, что он не мог скрывать своего раздражения. Согласно устному договору он честно раз в месяц с ней расплачивался, однако она как‑то проявила самовольство, неизвестно по какой причине расширив круг своих полномочий.

В этом он убедился, когда однажды вечером, пройдя в свою комнату, заметил на спинке кресла свои тщательно постиранные, приятно пахнущие и хорошо проутюженные повседневные вещи.

С недовольной миной открыл он дверь в детскую, где Лиза о чём‑то оживлённо разговаривала с Тимкой.

– Елизавета Петровна, – обратился он к ней подчёркнуто официально, – у меня есть к вам очень важный разговор.

От сурового тона в его голосе девушка вздрогнула, растерянно заморгала, и как ученица на учителя виновато снизу вверх посмотрела на него. Они прошли в дальнюю комнату. Он приблизил к ней своё гневное лицо и, чеканя каждое слово, произнёс:

– Скажите, пожалуйста, Елизавета Петровна, у вас какие прямые обязанности?

– Мои обязанности, – робко пролепетала напуганная девушка, – подтянуть мальчика по математике.