Малышка для большого босса. Любовь не продаётся

– Холофо!

Снимаю с дочки ботиночки, аккуратно ставлю на коврик. Всё ещё не уверена в том, что делаю. Надеюсь, хозяин квартиры не сильно будет ругаться, что я сделала из его дома гостиницу. Но сам виноват. Я дочь не могу оставить одну. И не хочу.

Будет босс бузить или выгонит – просто уйду.

Разделавшись с ворохом одежды, забираю пакет с вещами. Пришлось забежать домой, благо, квартира недалеко от сада, и взять необходимые вещи для малышки. В особенности – её горшок. Она без него вообще не может.

Направляюсь знакомить дочку с щенком. Лаки, отоспавшись, небыстро бегает по комнате, виляет хвостиком. Сразу бросается к Варе, а она визжит от страха и топает ножками, просясь ко мне на руки.

Знакомство не задалось…

– Стъяфно! – вопит мне на ухо, прижимаясь всем телом. Ещё чуть‑чуть – и удушит меня от страха.

– Он меньше тебя, – тихонько смеюсь, придавая тону спокойствия.

– Укутит! – упёрто выдаёт.

– Не укусит. Он волшебный, не кусается. И зубок у него ещё нет.

Варенька отлипает от меня, смотрит вниз, на бегающего рядом Лаки.

– Тотна?

Мы вместе с ней аккуратно присаживаемся, и она тянется к маленькому зверю, что тычет носиком ей в ладонь.

Дочка начинает громко смеяться и уже сама просится на пол.

– Только гладить, помнишь, Варюш?

– Дя, – подпрыгивает, но уже сидя на попе. Протягивает ладошку к короткой шёрстке на спинке болеющей крохи и проводит по ней пальчиками. – Холосый… Лю.

Вот и всё…

Самое тяжелое позади…

Я жутко волновалась, что они не подружатся, Варя будет плакать. И нам всё же придётся уехать. Или мне разрываться на два фронта – бегать из комнаты в комнату.

Вздохнув, сажусь на диван и снова пытаюсь дозвониться до босса. Включаю телевизор, чтобы не так скучно было сидеть в тишине. Как раз по новостному каналу говорят о плохой погоде, перебоям со связью и задержанных рейсах.

Треш полный… Вот такие декабрь приносит нам подарки…

Чтобы убить время перед сном, готовлю ужин. На всякий случай с лихвой, вдруг босс всё же объявится.

На секунду улавливаю тяжёлые шаги.

Может, показалось?

Наливаю заваренный зелёный чай, боковым зрением цепляю высокую фигуру в дверном проёме. Дёргаюсь, поднимаю глаза, утыкаясь в чёрное и чуть блестящее от влаги пальто, прикрывающее статную фигуру.

Взгляд скользит выше, на безэмоциональное лицо…

Наглеца.

Того самого наглеца. Который помог найти Варю. А потом купил мне обувь, подарил карту.

– А вы… Что здесь делаете?.. – с непониманием шепчу, моргая несколько раз. Муки совести меня настолько сожрали, что я теперь везде вижу человека, которому испортила договор на пять миллионов долларов? И которого потом кинула в магазине, сбежав?

Он чуть наклоняет голову, касаясь дверного косяка. Осматривает меня с ног до головы, изучая так, будто я ему привиделась, а не стою здесь, наяву.

– Хороший вопрос, – говорит строго и быстро, будто выстреливая словами. – Я здесь живу.

Руслан

Несколько часов назад

– Ты чего такой нервный? – Лиля накрывает ладонью моё колено.

– С чего ты взяла? – убираю её, продолжая смотреть в окно и материть снегопад.

– Постоянно смотришь в телефон. Что толку? Он разряжен. Не переживай, если что‑то случится в бизнесе, мне позвонят.

– Я не переживаю. Привычка. И просто хочу быстрее добраться домой, принять душ.

Вылет задержали из‑за погоды. Поэтому часа четыре мы сидели в аэропорту. Пока летели – неслабо успело это надоесть. Ещё и еда везде такая отвратительная, что я банально хочу нормально поужинать.

Я даже не смог домработницу предупредить. Телефон сел, а у Лили её контакт не сохранён.

Буду голодным и злым.

Нет, я уже злой.

Останавливаемся у дома Лили. Девушка выходит из салона, водитель помогает вытащить ей чемодан. И перед тем, как уйти, она говорит в приоткрытую дверь:

– Если хочешь, давай ко мне. Тебе ещё через всю Москву пилить… А так у меня до утра останешься. Там пробки, а тут и душ, и еду закажу…

– Нет, я домой. До завтра, – отрезаю, не нуждаясь в заботе со стороны Лили.

Нет. Свою квартиру я люблю. И выберу её, чем горячую постель любовницы.

Через два часа добираюсь домой. Проклятые пробки.

И снег этот долбаный задрал уже.

Под свою тихую ругань захожу в квартиру, оставляя небольшой чемодан у двери. Завтра разберу.

В глаза бросаются крохотные розовые ботиночки. И снова ощущение, что я их где‑то видел. Как и эти чёрные кроссовки.

Лампочка в башке, как аварийка, начинает мигать. Меня осеняет…

Мир, оказывается, дико тесен. Раз рядом с тонкой курткой на вешалке красуется розовый комбинезон.

Дух на секунду захватывает.

Значит, домработница моя – всё же та бедовая девочка…

Не ошибся. Догадался… У них одна манера общения. И голос приятный мне сразу запомнился.

Но, чёрт, как же это забавно. Настолько, что хочется улыбнуться. Бедовая и принципиальная здесь. Явно по случайности. Или материализация моих мыслей? Несколько раз я подумывал уволить домработницу и всё же «заставить» ту девчонку выплатить долг.

Добрый я, млять.

Но я спалился ещё в магазине, не выдержав и всё рассказав.

Стойте… Уже вечер. Она здесь с ребёнком.

Что‑то случилось?

Захожу в просторный гостиный зал. По плазме крутятся мультики, а возле большого дивана и журнального столика спит Лаки и… Татарчонок.