Мажор по соседству. Сердце на куски
– Тормозишь? – спрашиваю я, все еще улыбаясь.
– От лохов предпочитаю держаться подальше. Да и твои шаткие нервы будут спокойнее, а то еще, чего доброго, еще раз в штаны наделаешь от моей красоты, – вспоминает мне слова вчерашней песни.
– Трусиха, – жму на первый этаж, но тут же слышу злобно шипение.
У‑у, кобра двухголовая!
– Сам ты…, – прерываю ее на полуслове, приподнимая указательный палец кверху и останавливая поток ее словесной диареи.
– Зря стараешься, Фёкла, у меня сегодня отличное настроение! Так что, можешь не брызгать своим ядом – это бесполезно.
– А, так это ты поэтому так отвратительно щеришься, Егорушка?
– Да, – прикрыл я глаза, изображая довольство и благоговение, – я вчера такую ляльку встретил, закачаешься.
И возликовал, видя, каким бешенством подернулись ее глаза. На скулах заиграл нездоровый румянец, а тонюсенькие ручки сжались в кулаки.
Прошелся по ее фигуре взглядом и аж завибрировал весь. Ну вот чего у нее такие ноги длинные и стройные, а? С изящными, тоненькими щиколотками. И талия эта – двумя руками смог бы обхватить. Поднял глаза выше и сглотнул.
Так, Егор, стопэ! Мы ее ненавидим! Мы тут не для того, чтобы слюни пускать на маскировку этой ведьмы! Приди в себя, чертов озабоченный придурок! Кукол разве мало?
– Я вообще‑то всех лялек без разбора люблю, но эта была…м‑м‑м, конфетка. Давай поясню, чтобы ты внятно понимала терминологию, лялька – это девочка, без особых разговоров и расшаркиваний, согласная на все и вся. Так вот, конкретно эта лялька…
– Заткнись! – закричала она и зажала ладонями уши.
А я чуть не захлебнулся восторгом. Да, да, да!!! Чайник вскипел!
Ну же, Ляля Сергеевна, давай уже поскандалим по‑человечески! Мне очень надо.
Зачем? Да черт его знает, просто надо и все тут!!!
Глава 8 – Mortal Kombat
Ляля
Возможно, мне стоило не обращать на мерзкого соседа внимание, проигнорировать, уйти с высоко поднятой головой и не опускаться до уровня этого пещерного человека, но…Снаряд динамита уже взорвался со всей дури. Кто не спрятался, я не виновата. Поздно пить боржоми, что называется.
Поднимаю глаза на этого австралопитека, но вместо того, чтобы уничтожить его взглядом, как мерзкое насекомое, делаю обратное. Я ему улыбаюсь. Искренне!
– Вот смотрю я на тебя, пупсик недоделанный, и недоумеваю. И как у тебя от самого себя изжоги нет? Просто удивительное дело. Мистика…
– Как ты меня назвала? – хмыкает и делает ко мне шаг ближе, водя головой из стороны в сторону, словно ядовитый тайпан.
Подаюсь ближе к нему и по слогам выговариваю. Громко!
– Пупсик недоделанный!
– Очаровательно, – хлопает в ладоши и ржет этот придурок, – мне нравится!
– М‑да, не удивительно, что «ляльки» твои меняются так часто. Не все девушки любят за красивые глаза. Видят же, что ты тупой. Его оскорбляют, а он в ладоши хлопает. Ну, что еще ждать от дешевой пластмассовой куклы?
– Ауч! Сейчас доиграешься, – хищно усмехается, – Ляля Сергеевна.
И ржёт. А я судорожно перебираю в мозгах варианты – где и откуда он мог узнать мое полное имя?
– Слушай, теперь я понимаю, почему именно Глафира. Тяжелое детство, да? Детская травма, антидепрессанты, смирительная рубашка, интенсивная терапия…прости, не хотел тебя обидеть. Хотя, нет. Вру. Хотел.
И опять предается неуместному веселью, пока я сама сжимаю руки в кулаки. Да что этот золотой мальчик вообще может знать о тяжелом детстве?
– На идиотов не обижаются, – лифт открывается, и я первая вылетаю наружу. – Чао, Егор‑дурак!
– Эй, ты там берега не попутала, Лялька?
Он хватает меня за запястье, метая огненные взгляды. Уже горячо!
О, да! Ну же, не разочаровывай меня.
– А ты сам ничего не перепутал, пупсик?
– Ведьма белобрысая!
– Самовлюбленный идиот!
– Дура бешеная!
– Ненавижу тебя!
– Симметрично, психованная мегера!
– Аналогично, самец овцы!
Стоим, тяжело дышим, пытаемся испепелить друг друга взглядом. Меня уже форменно трясет от перекрывающей все и вся ненависти к этому чепушиле отбитому.
– Вот так и я со своим Володенькой всю жизнь, – неожиданно раздался со спины голос какой‑то бабульки. Синхронно поворачиваемся и расступаемся, пропуская соседку с пятого этажа. – Влюбленные бранятся – только тешатся.
Что? Фу, нет!
– Свят‑свят! – Егор жестами показывает, что его сейчас стошнит.
– Клешни свои тараканьи от меня убери! – вырываю наконец‑то я свою руку из его хватки и поспешно сбегаю.
Но в спину мне все еще звучит его противный, раскатистый смех. Мерзкое насекомое!
Честное слово, я по своей природе девочка добрая и хорошая. Практически белая и пушистая. Если дело не касается одного наглого, беспринципного и самодовольного мажора.
Увидела – и в самой глубине моего сознания просыпается настоящий Дьявол, который жаждет крови и зрелищ. Вот так взяла бы и придушила несносного соседа. Голыми руками. И плевать, что мне для того, чтобы дотянуться до шеи этого проклятого шимпанзе, нужно приставить к нему пожарную лестницу. Плевать!
Брр! Аж передёргивает всю от отвращения. Брезгливо тру кожу, где он меня касался – это место горит огнем. Уф, гадость какая!
А ведь глупые девицы ведутся на смазливую физиономию Мажора Мажорьевича, сладкую и инфантильную улыбочку и тело…настоящего гоблина переростка. Да! Вместо того, чтобы расти интеллектуально, он из спортзала не вылезает, качает бесконечно бицепсы‑трицепсы. В очереди за внешностью отстоял, мозгов уже не досталось.
Сажусь в свою машинку и все еще вибрирую от бешенства, вспоминая его слова:
Лялька – это девочка, без особых разговоров и расшаркиваний, согласная на все и вся.
Таракан! Но и я в долгу не осталась, вернула на сдачу с лихвой. Детский сад, скажете? Ну и пусть! Главное, что хоть на мгновение, но с его лица исчезла бесячая самоуверенная ухмылка. Последний раунд остался за мной. Ха!
