Медный обряд. Легенды Черного озера

Ночью я долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. В чужом доме всегда тяжело засыпаю. Только задремал – слышу тихий всплеск. Ну, думаю, кран плохо закрыл. Я поплелся в ванную, но, проходя мимо комнаты, где находилась коллекция, замер, как околдованный. На полу как будто маленький пруд раскинулся: блестела вода при свете уличного фонаря, рябь по ней бежала, словно от ветра, и плеск‑то отсюда раздавался. Запах, помню, странный был, так пахнет застоявшаяся вода в болоте, с примесью гнили и травы. «Ну, все, – мелькнуло в мыслях, – затопило дом». Я включил свет, и тут все исчезло. Прошелся, осмотрел комнату еще раз. Надо же такому привидеться!

Тут мой взгляд упал на часы. Они лежали на своем месте под стеклом, как и вчера, но что‑то с ними было не так. Я подошел ближе и увидел, что бумага под корпусом стала влажной, а в цепочке запуталась речная водоросль. У меня пропал дар речи. Мне приходилось слышать о проклятых артефактах, но я никогда не верил людям, называющих себя их заложниками. Считал, что они сочиняют страшные сказки, чтобы развлекать зевак. И вот она, сказка, прямо передо мной…

Когда я проснулся, то не мог понять: приснился ли мне чудной сон или же все произошло наяву. Водоросль с цепочки исчезла, а бумага под часами оставалась чистой и ровной, никаких следов воды на ней не наблюдалось. Но тревога осталась. Не зря мне сразу не понравилось приобретение Олега.

В полдень вернулся мой товарищ, и я не удержался, перед уходом рассказал Олегу о своих опасениях и посоветовал ему избавиться от часов, пока не поздно. Соловьев только рассмеялся в ответ. Боюсь предположить, что он обо мне подумал в тот день. Мы, археологи, вынуждены быть скептиками. Можно свихнуться, если верить, что находки обладают большим, чем просто историей.

Прошел месяц, и я уже решил для себя, что мне приснился яркий подробный сон, как однажды поздним вечером позвонил Олег:

– Помнишь, Борис, ты говорил о неких странностях в моем доме? Ты оказался прав. Что‑то творится неладное. Я вскакиваю посреди ночи от шумных всплесков воды, просыпаюсь, потому что начинаю замерзать от ветра. Стены становятся мокрыми, а с потолка капает. Соседи принимают меня за сумасшедшего, представляешь? Я прибежал к ним ночью, думая, что у них утечка воды. Но дело не в утечке! Я понял это, когда мне привиделось озеро в комнате. А потом оно внезапно исчезло, стоило лишь включить свет. Как такое возможно? Не могли же нам присниться одинаковые сны!

– Ты меня разыгрываешь? – осерчал я на товарища.

– Вовсе нет. Как будешь располагать временем, зайди ко мне, попробуем вдвоем разобраться.

– Хорошо, зайду. Но если узнаю, что это была шутка…

– Ты знаешь, шутить я не мастак, – перебил Олег. – Обещай, что сегодня‑завтра заскочишь. Ты связывал происходящее с часами, так вот, я приметил на них особую символику. Захвати свой словарь, попробуем расшифровать загадку рисунка.

– Договорились, – ответил я. – Постараюсь вырваться в ближайшее время.

А время выпало сессионное. Каждый день зачеты, экзамены, я засиживался на работе допоздна. К Олежке смог поехать через неделю. Вижу – квартира открыта, родственников полный дом. Руки на себя наложил Соловьев, повесился.

Борис Глебович помолчал, опустив голову.

– Я не мог поверить, что Олег сам выбрал смерть. Он любил жизнь, и у него имелось столько незавершенных планов, проектов… У меня не оставалось сомнений: его погубили часы, несущие в себе проклятье.

Несколькими днями позже, мне позвонил брат Олега, также увлекающийся коллекционированием и попросил помощи в разборе экспонатов. Листая учетный журнал, я не нашел ни одного упоминания о медных часах, они бесследно пропали из коллекции. Появлялись мысли найти женщину, которая принесла их, но о ней никто из моих знакомых не слышал. Я силился вспомнить рисунок на часах, но безуспешно. Однажды они мне приснились. Проснувшись, я первым делом зарисовал кольцо, обвитое цветами и молнию в его центре. О кольце не упоминалось ни в одной из книг, а вот о молнии я мог рассказать и без помощи словаря. Это славянская руна, древняя мера одного мига. Ее называли еще и руной Победы. Полное значение рисунка я так и не смог разгадать, возможно, он является родовой печатью с особым смыслом.

Тогда я решил больше не возвращаться к прошлому. У меня получалось до тех пор, пока вы не упомянули о черных водах и ведьмах, пока я не увидел у вас часы, почти такие же, как были у Олега. Вы точно в порядке и не нуждаетесь в помощи? – профессор многозначительно посмотрел на меня.

Я призадумалась. Профессор не побоялся быть со мной искренним, и его история вызвала в моей душе бурный отклик. Мне захотелось поделиться своими предположениями о том, что произошло с Олегом. Потому что, то же самое происходит и со мной. Берегись медной ведьмы… Она начала охоту на меня. Я – ее жертва.

– Мне знакомы черные воды, – сказала я и облизнула пересохшие губы. – Я вижу их с детства. Сначала они снились, теперь… они могут появиться в любой момент. Я думаю, что дело не в часах, а в материале, из которого они сделаны. Вы говорили, что они из чистой меди.

Я содрогнулась, вспомнив мерзкую жижу в стакане.

– Причем тут медь? – удивился Борис Глебович.

– Думаю, мне придется начать издалека, чтобы все объяснить, – покачала я головой.

Профессор взглянул на часы и сказал:

– Я бы очень хотел вас послушать, если вы, конечно, никуда не спешите.

Я не боялась раскрыть карты. Страшнее – копить тайны в себе, зная, что на все твои доводы покрутят пальцем у виска. Пока ситуация складывается наилучшим образом, пока твою правду принимают – следует действовать. Собравшись с духом, я начала:

– Я не очень хорошо помню свое детство до пятилетнего возраста…

Мой рассказ оказался даже длиннее, чем у профессора и занял около часа. Он не торопил меня, ему казалось, важна была каждая деталь. Когда я закончила, Борис Глебович в десятый раз снял очки, еще раз тщательно их протер и спросил:

– Как я понял, все пятнадцать лет часы пролежали у той самой Дарьи Степановны?

– Именно так.

– Удивительно. Если допустить, что они из коллекции Олега, то возникает вопрос, почему коллега вашей мамы прожила столько лет?

– А что, если существуют другие часы? Дарья Степановна не отдала бы то, что убьет меня. Тогда бы она не писала записку с предупреждением.

– Надо поразмыслить над вашим рассказом. Сейчас могу сказать одно, вы убедили меня в том, что медь располагает особой силой. И вы, если я правильно понял, тоже обладаете особой энергией, которую берете от меди. Что же может произойти, если вас лишат ее?

Я побледнела и сжала руки в замок до хруста в суставах.