Медный обряд. Легенды Черного озера

Я быстро привыкла к тяжелой работе – она выматывала меньше, чем невыносимое чувство вины и бесконечные размышления о медных ведьмах, о латинской цитате на форзаце книги, о моей причастности к смерти отца. Хорошо, что Борис Глебович сопереживал мне и успокаивал, когда я была на грани нервного истощения. После рабочего дня я приходила в палатку с жестяной печуркой в углу, профессор заваривал фирменный чай со степными травами, и мы разбирали почту.

Из архивов поступали скудные сведения. Во всех документах говорилось о том, что мы уже знали из маминого дневника. Сегодня пришли краткие сводки об Агате и ее дочери Юлии, моей бабушке. Я морщила лоб и пыталась сообразить, что меня смущает в цифрах. Борис Глебович, заметив смятение в моих глазах, повернул экран ноутбука к себе.

– Что здесь? – спросил он.

– Даты, – ответила я, потирая виски. – Что‑то в них не то. У нас есть две сводки, но в них стоят разные даты рождения. Разница немаленькая. Между 1929 годом и 1941 почти двенадцать лет.

– А вы знаете, когда она родилась?

– Ей было около семидесяти в день смерти. Значит, на первом бланке информация верная.

– В те времена была путаница в документах. Не обращайте внимания. Вы же уверены, что Агата не имела других детей?

Я пожала плечами.

– Если бы были, мама сказала бы о них в дневнике. Может, и правда ошибка?

– Разберемся, – успокоил меня профессор. – Есть еще кое‑что. Давний приятель отправил статью из журнала, которую опубликовала Дарья Степановна пятнадцать лет назад. Она пишет о могущественном племени, в котором творились настоящие чудеса белой магии. Ведьмы помогали людям в стихийных бедствиях, исцеляли тяжелые болезни, снимали порчу, укрепляли браки, создавали защитные амулеты для местных жителей. У них был особенный секрет, который они поклялись никому не раскрывать, опасаясь, что им воспользуются со злым умыслом. Теперь мы в курсе, какие легенды рассказывала ваша прабабушка.

– А про часы там говорится? – зевая, спросила я у профессора.

– Нет, о часах ни слова. Но послушайте, что она пишет:

«Пришли люди прошлое ворошить, дно озера баламутить. Зря они вмешались, медь окроплена кровью и пеплом, обратит она сны в злой морок. Гнались за деньгами, да за славой, а получат смерть свою. Черная вода вытянет жизнь из тела того, кто вовремя не опомнится. А ведьму, что колдовать с помощью той меди посмеет, накроет тьма лютая, серый дым застелет глаза».

– Черные часы сделаны из проклятой меди? – воскликнула я. – Именно они вызывали видения.

– Спорный вопрос, но все возможно. Интересно, сколько лет вашим часам? Часам из коллекции Олега было около восьмидесяти.

Я почти не слышала Бориса Глебовича, шепотом перечитывая легенду. Интересно, а где находится это озеро?

– Нелли, – окликнул он меня. – О чем задумались?

– О сером дыме, – я перевела взгляд на стену, вспоминая день, когда медь не принесла радости. – Я однажды пошла за овощами на рынок. Была середина января, мороз, пурга, сугробы… Продавцы в ларьках торговали в теплых шубах. А тут теплом повеяло, как от печки. Странно… За стеклом газетного киоска промелькнул розовый блик. Я увидела медный магнит, постучала в окошко и заплатила за сувенир. Когда он очутился в руках, долгожданного прилива сил не случилось. Зато жар усилился вдвое. Улица стала серой и туманной. Такая тоска нагрянула… От нее защемило в груди, захотелось плакать. Я очень испугалась и выкинула покупку. Хорошо, что не положила ее в шкатулку.

– Да, легенда многое объясняет. Медь отравляет рассудок людей, сводит с ума. Я и сам с этим столкнулся. Но ведьме, которая колдует проклятым металлом, угрожает не меньшая опасность. Отчего же беда пришла к вам?

– Я не колдовала! Но помните о записке Дарьи Степановны? Если ведьма, про которую она говорит, владеет черными часами, то…

– Тьма накрыла их обладательницу, – мрачно закончил Борис Глебович. – Она ворожит против вас, хочет свести с ума.

– А если медные ведьмы моего рода за что‑то мстят? Сначала убили мою мать, потом отца. Теперь на очереди я сама…

– Мертвые мстят только с помощью живых, Нелли.

Я перевела взгляд на крошечное окошко палатки: шквалистый ветер гнул тонкую осинку, ее дрожащие листья метались в бледном фонарном свете. Брезент колыхался и шуршал. Пахло озоном. Быть дождю. Я не видела туч, но чувствовала их приближение. Они заволакивали небо и касались влажным покрывалом верхушек деревьев.

Я вспомнила о книге, из которой Артём зачитал послание моей прабабки, и положила ее перед профессором.

– В этой книге есть тайна, – я открыла форзац и показала пустую страницу.

– Какая тайна? – спросил Борис Глебович.

– Я не вижу здесь надписи. И вы, думаю, ее не видите. Зато Артём обнаружил на страницах пепел и цитату на латыни. Оригинал не вспомню, но перевод сложно забыть. «Или победить, или умереть». Еще он заметил изображение часов в разрезе, но я не спросила про них. Не нужны лишние подозрения.

– М‑да, – Борис Глебович пролистал страницы книги и поднял на меня задумчивый взгляд. Меж его бровей пролегла тревожная складка. – Тут ничего нет.

– Я не вижу эту проклятую надпись! – взорвалась я. – Так почему ее видит Артем? Конечно, я притворилась и ничего ему не рассказала. Но как я устала всех подозревать!

– Вам необходим отдых, – настойчиво, но мягко ответил Борис Глебович. – На дворе полночь. Нелли, может быть, зря не взяли часы с собой? Вы сами на себя не похожи, – он обеспокоенно взглянул на меня и достал из‑под стола картонную коробку. В ней что‑то забренчало. – Вот, посмотрите. Взял из дома то, что было. Подумал, вдруг пригодится.

Я вздохнула, нехотя поднялась со стула, заглянула в коробку и подержала руку над медью.

– Спасибо, – грустно улыбнулась я. – Но это не подойдет. Я так надеялась на талисман Марка… Ума не приложу, где его обронила. Да вы не волнуйтесь так. Я хорошо себя чувствую, просто немного устала.

Борис Глебович недоверчиво покосился на меня и подбросил в печку поленья. В ней затрещал огонь, у пола закружились искры.

– Пожалуй, пойду, – засобиралась я. – Спокойной ночи!

– Спокойных снов, Нелли.

Ночь на улице казалась чернее, чем из окна палатки, фонарь освещал только территорию у сторожевого домика. Вокруг стояла гулкая тишина, напитанная свежестью предстоящей грозы. Я вздрагивала от шороха собственных шагов и шума ветра. Голова кружилась от усталости, ноги гудели.

Я подошла к нашим палаткам и вскрикнула от ужаса, когда ощутила на себе легкое прикосновение. Кто?

– Ты чего? Лагерь весь перебудишь, – проворчал знакомый голос.

– Артем? Ты… ты… – я онемела от испуга, жизнь промелькнула перед глазами. Конечно, он и не знает, какая опасность мне угрожает.