Мертвая пехота. Книга первая. Крах
– Мне нужно знать все об этом охраннике, – сходу перебил его Рэм. У него было хорошее настроение, но на лице солдата поселилась такая презрительная усмешка, что хотелось загнать ее Излому в глотку. И смотреть в угасающие глаза с мягкой ироничной улыбкой. Консворт с трудом отогнал прочь соблазнительный образ. – Я про того, кто выпустил себе мозги. Мне нужно все: от его привычек до реестра болезней его родителей. Контакты, поездки, счета, элементы съемки. У вас же есть съемка из покоев Огара?
– Это гостевые покои наместников, Консворт, – Излом неодобрительно прищурился. – Какая съемка?
– Не надо считать меня за дурочку. Я никогда в жизни не поверю, что там нет скрытых камер. На входе‑то обязательно должна была быть.
– Съемки из его покоев нет, – отрезал Консворт. – Есть данные с внешней камеры наблюдения. Вот только…
В коридор вышла Пальчики, и Рэм тут же почувствовал себя неуютно. Женщина остановилась рядом, но дистанцию с ним удержала. Проклятье, как же им работать вместе, если его колотит от одного ее присутствия?!
– Досса Лианот, – поклонился ей безопасник и покорно удостоился холодного взгляда.
Рэм уловил, что в адрес девчонки военный употребил уважительную приставку. У Раберса что‑то личное к Консворту?
– Я все равно не верю, что нет камер внутреннего наблюдения, – раздраженно напомнил о себе Рэм.
– Да мне плевать, веришь ты во что‑то или нет… – побагровел от сдерживаемой ярости военный.
– Что значат ваши слова, дор Раберс?! – начал терять терпение Рэм. – Вы, офицер службы императорской безопасности, отказываетесь помогать следствию? И что значило ваше многозначительное «вот только»?
– Мы располагаем видеосъемкой с камеры напротив входной двери. Но ее часть изъята лично Вэпсом Нувалом. Все резервные данные уничтожены. У нас есть только тот момент, когда Болвар Гедаус, охранник Ноя Огара, заходит в его покои и инициирует взрывчатку! – отчеканил Раберс.
– Причина изъятия? – подала голос Пальчики.
– Я не знаю, досса Лианот, – развел руками Излом. – Я не дознаватель! Может быть, вы и разберетесь? Это же ваша работа, не так ли?
Раберс, опытный в дворцовых интригах, не смог не придать слову «работа» пренебрежительной окраски. Каков мерзавец!
Рэму очень хотелось заметить эту шпильку. Вытащить Инсигнию и спросить еще раз. Но он понимал, какое же это будет ребячество. И хорошо себе представлял, сколько убийственного яда вложит Пальчики в свою тонкогубую ухмылку, глядя, как он потрясает волшебным шариком перед крысиными глазками Излома Раберса.
– Все данные по мере поступления сбрасывайте мне на коммуникатор, – приказал безопаснику Консворт.
– Нам… – поправила его Пальчики.
Адова канитель, какие же мерзкие денечки ему предстоят!
– Да, – согласился он с видом, будто ничего не произошло. – Нам… Все понятно?
Излом недовольно сверкнул глазами, но промолчал. Вообще Раберсы – весьма знатный род в империи. Оттого вдвойне приятно было добить его язвительной улыбкой и фразой:
– Выполняйте, Раберс.
Уважительное обращение «дор» Рэм опустил сознательно.
Ноздри Излома гневно расширились.
– Что‑то еще? – Консворт насмешливо склонил голову набок.
– Разве вы не собираетесь осмотреть место преступления? – очень холодно спросил Излом.
– Когда произошло убийство, Раберс?
– Утром…
– Ранним утром, Раберс, – поправил его Рэм. – А сейчас уже день. Как вы думаете, неужели там все еще сидят и ждут триумфального появления дознавателей Дома? Полагаю, те, кто осмотрел место преступления, уже должны были составить полный отчет, не так ли?
У Излома на скулах заиграли желваки. Массивная челюсть чуть выдалась вперед.
– Не забудьте, что эти отчеты тоже нужны, Раберс, – подмигнул ему Рэм и добавил: – Нам.
Воин резко развернулся и чеканным шагом отправился по коридору прочь. Темная фигура на фоне белых стен. Консворт проводил взглядом напряженного и оскорбленного офицера, думая о нарисовавшейся вдруг проблеме.
Эта проблема стояла сейчас позади него и молчала. И сама собой разрешаться не собиралась. А ведь дела не ждут. В горле моментально пересохло.
– У меня тут есть клиент, – он скорее просипел эти слова. Откашлялся. – Может быть, он что‑то знает о…
– У меня тоже есть зацепка, – прервала его Пальчики. Ему почудилось, или в ее интонации прозвучала насмешка? Может, показалось?
Или все‑таки прозвучала?
Проклятье, эта сука над ним издевается? Она считает себя чем‑то лучше его? Надо бы развернуться и посмотреть на выражение ее лица. Надо! Но так не хочется. Вдруг она заметит, как он нервничает?
– Тогда работаем по обоим направлениям… – Как же хотелось сказать что‑нибудь другое, что‑нибудь хлесткое, убийственное. Способное открыть ей глаза на все, что она когда‑нибудь делала. Чтобы она прозрела, поняла свою никчемность и покончила с собой от раскаяния!
– Если появится новая информация – прошу немедленно сообщить ее мне, – сказала Пальчики, и Рэм спиной почувствовал, как дознавательница развернулась и отправилась по коридору вслед за Изломом Раберсом.
Сразу стало легче дышать и думать. Да и жить, чего там говорить, стало легче.
Так, ближе к делу, Рэм. Ближе к делу. Сейчас его ждет Бэлла.
Когда Консворт подошел к кабине лифта, то остановился у неподвижных Рыцарей Гнева и покосился на их почти трехметровые энергетические алебарды, а затем попытался заглянуть в темную прорезь забрал, но оттуда на него глядела зловещая пустота. Пугающий взор неизвестности. Бэлла смотрела проще и понятнее.
– Надеюсь, вы не скучали по мне, – сказал Рэм, когда вошел в свой кабинет. Улыбнулся пленнице, улыбнулся Славею. И напрягся. Вид у толстяка был нервный и виноватый. А у Бэллы…
– Адова канитель… – проговорил моментально вспотевший Рэм. – Что стряслось?
– Я задремал, Рэм. Прости меня. Я задремал и не уследил. Она что, Тронутая[5]? Я бы проснулся, если что. Прости, Рэм.
Проклятье! Консворт подошел к обмякшей на стуле пленнице. Проверил пульс. Тело уже остыло.
– Мад, ты обалдел? Ты совсем обалдел? Я же тебя не просто так оставил! Глубина тебя забери!
– Ну прости, – заюлил испуганный Славей. – Это все твой мертвяк. Я не знаю, как он ее угробил! Ударил, что ли, слишком сильно?!
Шестой безразлично покачивался за спиной мертвой товарки.
