Мертвая пехота. Книга первая. Крах
Ночью Элаю снилось, как у него вырастают прозрачные крылья, почему‑то на руках, а не за спиной, как крошатся зубы, и вместо них изо рта лезут мерзкие хитиновые жвала. Ночью он скрывался в вонючих джунглях от солдат, прятался в болотах, ползал под землей по диковинным ходам. А когда просыпался с криком отчаянья, то раздраженно стирал с себя полотенцем липкий пот, мечтая о холодном душе в нагревшемся аду «Рывка».
Стук в дверь. Прибыл Эрзарх. Ловур Джулиан Эрзарх. Третий из пяти уцелевших высших офицеров. Там, на Раздоре, остался молодой Тимми, которого сожрали, пока он прикрывал погрузку корпуса в «Рывок». Элай видел на мониторах, как сражается с жуками вооруженный двумя энергетическими палашами ловур‑гигант, как на него накатываются волны тараканов и разбиваются об усиленный офицерский бело‑красный экзоскелет. Как светят прожекторами в небо поваленные сторожевые башни и как пятятся к трапам солдаты, поливая огнем эту лавину хитиновой мрази, посреди которой бурлит последний бой ловура Тимми.
А еще пропал Тэмс. Старина Тэмс, так изменившийся после модификации. Его датчик на панели горел зеленым, и это могло значить только одно: солдат жив. Как ему удалось уцелеть – неважно. Главное, что даже сейчас, спустя пять дней пребывания на захваченной тараканами планете – молчаливый офицер сражался.
Или прятался?
В любом случае, у Элая остался лишь влюбленный в Нару Рудольф, легко раненный при эвакуации; остался тучный и ленивый Даэр, отвечающий за технические службы «Рывка», да еще и этот юнец…
– Дор стратег! – молодцевато поприветствовал командира Эрзарх и вытянулся по стойке смирно. Ловур даже не переоделся после вылета. На нем до сих пор был легкий черный скафандр, а под мышкой молодой офицер держал шлем. Высокий парень, статный, широкоплечий. Его красоту портил лишь уродливый шрам, рассекающий левую половину лица надвое. Главная награда для его возраста. Любые шрамы плевое дело для жрецов Медикариума, но этот ловур предпочитал носить свое уродство как боевой стяг.
– Вольно. Проходи, – он жестом пригласил Эрзарха в каюту.
По коридору мимо протащился кто‑то из техников челнока. Круглое лицо работника лоснилось от пота, да и форменная рубашка была расстегнута. «Рывок» медленно жарил запертых в его недрах людей, а доблестный Эрзарх тащил в него новые жертвы.
– Сколько удалось спасти? – спросил Ловсон, едва молодой ловур переступил порог и дверь за ним захлопнулась.
Офицер никогда не был в ячейке командира, и от взгляда стратега не утаилось, как Эрзарх с некоторым восхищением и недоумением оглядел простенькое убранство каюты. Рыцарь космоса явно был удивлен аскетичностью своего прославленного командира.
«Поменьше высокомерия, Элай!»
– Семь индивидуальных ячеек. Один бот. В общей сложности пятьдесят четыре человека, дор стратег! Мы отметили еще два бота, дор стратег! Разрешите еще один вылет! Один вылет и два бота. Мы можем спасти еще под сотню жизней!
«Или зажарить их вместе с остальными?»
Над верхней губой собралась противная капля пота, и Ловсон машинально ее слизнул, даже не почувствовав соленого вкуса.
– Что‑нибудь выяснил о станции и кораблях нашей эскадрильи? – Элай скрестил руки на груди, наблюдая за молодцеватым офицером и пытаясь представить, как бы тот отреагировал, узнав, что в его командире сидит клещ.
– Ничего нового, дор стратег. Даже странно. Те, кто в состоянии говорить, утверждают, что для них тревога и объявленная эвакуация были неожиданной новостью. Все по‑прежнему считают, что на момент атаки высшее руководство уже было мертво. – Эрзарх старательно проговаривал каждое слово, будто ученик под строгим взором любимого учителя. – Хотя есть кое‑что, что может показаться вам интересным, дор стратег.
Элай заинтересованно кивнул:
– Продолжай.
– За пару дней до взрыва к станции пристал корабль «Триумфаторов», кого‑то высадил. То ли жрецов, то ли офицеров – информации никакой по этому поводу я не имею. Но после стыковки пограничники ушли.
Ловсон хмыкнул: базирующаяся в системе эскадрилья «Триумфаторов», корпуса, испокон веков стерегущего подходы из Глубины, на призывы о помощи тоже не отвечала. Значит, и с ними не все в порядке. Диверсия? Предательство?
– Разрешите соображение, дор стратег? – вдруг спросил Джулиан. Элай кивнул и промокнул рукавом рубахи лоб. От жары пот тек по лицу ручьями.
– Скорее всего, уцелевшие корабли эскадрильи отступили к порталу в пограничную систему. Если судить по обломкам станции, то здесь погибла только она. И, если позволите, мне кажется, что сработала система самоликвидации.
Все‑таки диверсия. Элай был склонен согласиться с версией ловура. Появление на орбите вражеского флота (допустим) из систем Альянса вызвало бы куда больший переполох, и пару кораблей из эскадрильи они бы точно нашли, даже если и в разрушенном состоянии. По‑видимому, оставшийся за старшего офицер приказал двигаться к порталу. Судя по данным Калькуляторов – из высшего командования уцелел только стратег Сепар. Который бросил спасшихся с Раздора товарищей на медленную смерть на орбите.
– Пока нас глушат, Джулиан, придется довольствоваться только соображениями, – сказал вслух Элай. Вновь отер лицо. – Жарко, да, Джулиан?
Вопрос смутил офицера. Он смущенно улыбнулся.
– Есть немного…
– Тогда ты должен понять, почему я сворачиваю твои спасательные операции, – улыбнулся Ловсон.
Глаза Эрзарха удивленно расширились.
– Нам нужна энергия, Джулиан. Я лучше пущу ее остатки на системы жизнеобеспечения. Иначе мы тут скоро зажаримся.
– Но мы не должны бросать наших солдат, дор стратег! «Имперские каратели» всегда возвращаются за своими мертвыми! Вы сами так говорили, дор стратег! – голос офицера задрожал.
«Лоден свидетель, так лети на Раздор, смельчак. Вернись за мертвыми! Что же ты там не остался вместо Тэмса? Или не сдох, как Тимми, долбаный ты герой?»
– Ты делал хорошее, благородное дело, Джулиан. Ты молодец, и я непременно доложу о твоем рвении наверх. Но сейчас я должен подумать о тех, кто застрял вместе с нами на борту этого куска металлолома, понимаешь? Я не хочу превращать «Рывок» в космический склеп.
В ноге кольнуло, и Элай осекся. К горлу тут же подкатила сухая горечь, голова закружилась. Он едва не пошатнулся от нахлынувшей слабости, концентрируя взгляд на расплывающемся лице Эрзарха.
Слава Лодену, проклятый ловур ничего не заметил. Юнец был слишком занят своим возмущением.
– Дор стратег… но там же живые люди! – остолбенел он. – Там «Имперские каратели»! Там наши, дор стратег! Вы… Разве вы не понимаете?!
Если бы Элай чувствовал себя лучше, то с радостью бы дал ему гневную отповедь. Но сейчас слова были всего лишь словами и ничего в душе не трогали. А вот настойчивость Эрзарха раздражала.
