Место под солнцем

Пятидесятые годы двадцатого века, Европа

Анвар Мутаз сделал последнюю затяжку и, щелкнув пальцем по остатку сигареты, отправил его прямиком в урну. Мусор вынесли несколько минут назад, иначе случился бы миниатюрный пожар, но Анвара это не смущало. Его вообще мало что смущало – помимо того факта, что он сидел в тюрьме, пожалуй, но за решетку он попадал не в первый раз и к роли заключенного успел привыкнуть. Анвар специализировался на крупных грабежах. Год назад его взяли с поличным и накинули еще три годка к основным пяти за причинение тяжких телесных повреждений полицейскому при исполнении. Это Анвара тоже не смущало: почесать кулаки он любил, особенно если мишень носила форму. Поговаривали, что однажды он убил таможенника, но Умар слухам не верил. Он верил фактам. А факты сообщали, что Анвар Мутаз в целом был неплохим парнем, с которым всегда можно договориться. Помимо прочего, он принадлежал к криминальной элите и имел высокий статус в тюремной иерархии. Анвар, в свою очередь, держал Умара при себе: ему нравились люди, умеющие решать конфликты. Как мирным, так и не совсем мирным путем.

– Бросал бы ты это дело, – сказал Умар. – Когда‑нибудь легкие выплюнешь.

– Да и черт с ним, – отозвался Анвар. – Все сдохнут, а мы с тобой вряд ли будем жить долго. Нужно наслаждаться, пока ты топчешь эту землю. Во, гляди. Весна на улице. Где‑то птички поют и деревья цветут. Что еще нужно для счастья?

Они сидели на скамье закрытого двора и наблюдали за заключенными. Кто‑то бесцельно бродил туда‑сюда, кто‑то играл в карты или шашки, кто‑то читал книги в потертых обложках или писал письма. Надзиратели, разместившиеся чуть поодаль, пили кофе и время от времени поглядывали на своих подопечных. Публика в этом крыле была относительно спокойной, и за порядком здесь следить не требовалось. А даже если бы начались неприятности, Анвар их в два счета разрулил бы. Его в этих стенах уважали, равно как и Умара, имевшего статус свободного заключенного: он мог покидать свою камеру на протяжении дня и оказывал персоналу тюрьмы посильную помощь. В основном, организационного характера. Хорошее поведение творит чудеса.

– Для счастья? – повторил Умар. – Родной Алжир, мягкая кровать и красивая женщина без одежды.

Анвар хмыкнул и достал из смятой пачки еще одну сигарету.

– Вроде бы ты родом не из Алжира.

– Нет, но он давным‑давно стал для меня вторым домом. И для Аднана тоже.

– Про твоего братца я наслышан. Он, конечно, еще тот сукин сын, но пойдет далеко. У него природный талант. Я думаю, что для преступной жизни нужен талант. Жить так, как все, может каждый. Но в нашем мире все иначе. Если ты хочешь добиться многого, то должен быть выдающейся личностью.

Ответить Умар не успел. Доктор Самуэль, как всегда, появился внезапно: просто возник у него за спиной и похлопал по плечу.

– Добрый день, джентльмены, – сказал он по‑английски с едва уловимым ирландским акцентом. – Как настроение? Как погодка?

Главный врач тюремного госпиталя говорил со всеми так, словно они не заключенные, а члены какого‑нибудь британского клуба, и вот‑вот пойдут играть в гольф. Мужчина средних лет с ухоженными руками, коротко остриженными светлыми волосами и внимательным взглядом золотисто‑карих глаз, в этих стенах он выглядел чужим. Умар слышал, что доктор Самуэль наплевал на мечты о медицинской карьере и несколько лет скитался по миру, работая то сельским врачом, то фельдшером на борту корабля, то полевым хирургом. Он пережил много приключений и многое повидал. По крайней мере, к разбитым головам и пациентам с десятком ножевых ранений относился хладнокровно и с долей черного юмора.

– Отойдем‑ка, Саркис. Хочу перекинуться с тобой парой слов.

Умар послушно встал и последовал за врачом в тень, отбрасываемую раскидистым деревом.

– Нужна помощь? – спросил он.

– Как у тебя с итальянским?

– «Божественную комедию» в оригинале прочитать не смогу, но худо‑бедно общаюсь.

– Есть у меня один пациент, уже с неделю за ним ухаживаю. Бедняга отказывается от еды, почти не пьет воду и постоянно молчит. При учете того, что я даю ему много обезболивающих, не лучший расклад. Вроде бы по‑английски он говорит, но начисто меня игнорирует. А ты умеешь находить подход к людям. Я подумал: может, поболтаешь с ним? Спросишь, что да как. Пообщаетесь, глядишь, и пойдет на поправку.

– Тот самый парень, которого отметелил Анвар? – уточнил Умар. – Вот же дурак. Когда молодые научатся вовремя закрывать рот?

– Анвар тоже постарался, – заметил врач.

– Наслышан. Меня в тот день на ужине не было, иначе я бы вмешался. Ладно. Веди к своему пациенту. Сперва выскажу ему все, что об этом думаю, а потом поговорим по душам.

***

Историю об избитом юнце заключенные пересказывали на все лады, и общие детали Умар уже знал. Связался с работорговцами, которые бросили его, когда запахло жареным, и смотались, поджав хвост. Парень отказался выдавать имена своих сообщников, а напоследок угостил одного из полицейского ударом в челюсть. Удар оказался не очень удачным для обоих. Полицейский попал в больницу, а юнец – в тюрьму. Ему приписали не только возможное сотрудничество с работорговцами, но и попытку убийства. Ни одно из этих преступлений доказано не было, но судей и присяжных, похоже, все устраивало. Умар заочно поставил наглому щенку пару плюсов. Во‑первых, не каждый будет молчать на допросе, когда есть угроза отхватить срок. Во‑вторых, мало кто из его знакомых решится на то, чтобы ударить полицейского. А подойти к Анвару на ужине в присутствии почти всей тюрьмы и попросить у него сигарету, отреагировав на отказ обещанием двинуть в морду – это уже высший пилотаж.

Умар и сам не знал, кого ожидал увидеть, но открывшаяся картина так удивила его, что он на несколько мгновений застыл с открытым ртом.

Пациент доктора Самуэля сидел в беседке во дворе тюремного госпиталя, держа в руках металлическую кружку, и смотрел на бабочек, беззаботно порхающих с цветка на цветок. Он оказался худощавым юношей с отросшими почти до плеч темно‑каштановыми волосами с золотым отливом и как две капли воды походил на молодых темных эльфов со средневековых гравюр. Собственно, он и был темным эльфом. Чистокровным, высшим темным эльфом. Даже кожа у него была голубовато‑белой, как у благородных представителей этой породы. Умару захотелось протереть глаза и удостовериться в том, что зрение его не обманывает. Как это создание попало в тюрьму? Оно якшалось с работорговцами, избило полицейского и сцепилось языками с Анваром Мутазом?.. Видимо, Анвар был в хорошем настроении. В противном случае он бы переломил мальцу позвоночник большим и указательным пальцами.

Ощутив чужое присутствие, юноша повернул голову и посмотрел сперва на доктора Самуэля, а потом – на его спутника. Глаза у него были серо‑стальными, и Умар поразился контрасту почти женственной внешности и холода в этом взгляде.

– Ну что же, джентльмены, оставлю вас, – заторопился доктор Самуэль. – Умар, ты знаешь, где меня найти.

– Знаю. Спасибо. Мы поболтаем. Обещаю, все будет хорошо.

Дождавшись ухода врача, Умар неспешно подошел к беседке и опустился на скамейку. Выражение лица юноши не изменилось, и взгляда он по‑прежнему не отводил.