Место под солнцем

– Доктор Самуэль жаловался на то, что ты ничего не ешь. Если ты решил объявить голодовку, предупреждаю: идея дурацкая. Если ты не ешь потому, что больно двигать челюстями или глотать – не нужно было вести себя как полный идиот и приставать к тюремным авторитетам. Терпи, это твой урок.

Юноша опустил глаза и принялся разглядывать содержимое своей чашки. Судя по запаху, там был травяной чай.

– Как зовут? – предпринял очередную попытку Умар.

– Ливий, – последовал короткий ответ.

– О. А я уже было подумал, что ты отказался не только от еды, но и дал обет молчания. Ливий, значит. Очень хорошо. Понравилось тебе ссориться с Анваром? Хочешь повторить?

Собеседник промолчал, и Умар похлопал его по колену. Слабо, едва прикоснувшись, но Ливий зашипел от боли.

– Морду он тебе расквасил знатно. Надеюсь, следов не останется. Девки, наверное, бегают за тобой толпами?

– Кто вы такой?

– Я Умар. Твой инстинкт самосохранения, а заодно и твои мозги. Ни первым, ни вторым ты явно не располагаешь. Так что придется мне за тобой присмотреть.

– Я не нуждаюсь в няньках.

Умар скрестил руки на груди.

– Ты впервые попал в тюрьму, а, малыш?

– Я вам не малыш, – произнес Ливий прежним спокойным тоном, но в нем уже появились нотки раздражения.

– Ты безмозглый щенок. И ровным счетом ничего не смыслишь в здешних порядках. Не спорь, если не хочешь, чтобы на твоей смазливой роже появились дополнительные швы. За каким чертом ты во все это ввязался? Работорговцы? Чего тебе не сиделось в доме твоего папочки?

– Вы ничего обо мне не знаете. У вас нет права учить меня жизни. Вы такой же заключенный, как я.

– Вот тут ты ошибаешься. Ты сидишь в камере под замком, а я свободно разгуливаю по тюрьме и, как говорят на воле, имею в этих кругах определенный вес. Равно как и право на то, чтобы учить тебя жизни. Но ты прав, я ничего о тебе не знаю. Ты тут надолго, да и я тоже. Так что можешь рассказать. Я люблю истории о чужих жизнях.

Ливий осторожно прикоснулся ко шву на правой щеке.

– Вы хорошо говорите по‑итальянски. Но, судя по всему, родились на востоке, и имя у вас восточное. Как вы сюда попали?

– Долгая история. Когда‑нибудь я тебе ее расскажу. Но ты первый. Так как ты попал в тюрьму?

Юноша допил чай и поставил кружку на деревянный стол.

– Да по глупости, – неохотно сказал он.

– Связываться с работорговцами – это и вправду глупость. Особенно для таких хороших мальчиков, как ты.

– Я попал в тюрьму потому, что был дураком. Работорговцы здесь ни при чем. Я связался с ними потому, что так захотел.

– А, вот оно что. Вот она, мечта твоей жизни. Мотаться хвостом за работорговцами и помогать им обделывать грязные делишки. Или ты хочешь чего‑нибудь другого?

Ливий поднял голову и посмотрел собеседнику в глаза.

– Я хочу быть королем, – сказал он тихо, но твердо.

Умар расхохотался, спугнув сидевших на ветвях дерева птиц.

– Люблю амбициозных парней. Кстати, знаешь, что сталось с ребятами, благодаря которым ты попал за решетку?

– Они убежали из страны.

– А знаешь, что случилось с ними потом?

Вместо ответа Ливий пожал плечами. Умар наклонился к его уху.

– Есть у меня знакомый работорговец. Муса – так его зовут. Муса знает почти всех коллег по ремеслу и на Ближнем Востоке, и в Европе. В нашем мире слухи распространяются быстро. Он узнал о твоих бывших подельниках. Мы часто ссоримся, делим территории и деньги, порой убиваем друг друга. Все конфликты можно решить. Но есть одна вещь, которую не прощают. Это предательство. Они сдали тебя полиции и скрылись, поджав хвост. Так у нас не поступают, Ливий. Это позор, и смыть его можно только кровью.

– Они мертвы?

Умар потянулся, расслабляя шею, и прикрыл глаза, подставляя лицо солнцу.

– Скорее всего. И будь уверен – перед смертью с ними сделали много интересных вещей. Почему ты не назвал их имена? Ведь ты знал, что попадешь в тюрьму. Уверен, полицейские обещали тебе золотые горы. Говорили, что отпустят на свободу.

– Говорили, – согласился Ливий. – Но я своих не сдаю.

– Даже если они до этого сдали тебя?

– Не вижу разницы.

Взяв со стола пустую кружку, Умар заглянул в нее и вернул на место.

– Вот что мы сделаем, дружок. Сперва ты поешь как следует и вдоволь напьешься воды. Потом примешь очередную дозу обезболивающих и поспишь несколько часов. А вечером я устрою тебе встречу с Анваром. Ты извинишься, он извинится. Или не будете извиняться, это уже не мое дело. Но вы пожмете друг другу руки и пообещаете, что такое дерьмо больше не повторится.

– Ладно, – буркнул Ливий.

– Ты должен с ним подружиться. Он многому тебя научит. Ключевое слово – уважение, приятель. В этом мире уважение открывает все двери. Ну, а потом… – Умар задумчиво потер подбородок. – А потом, когда ты отсюда выйдешь, я заберу тебя с собой и отвезу на восток. Познакомлю со своим братом. Ты ему понравишься.

– Кто он, ваш брат?

– Аднан Саркис, видный работорговец. Он тоже мечтает быть королем. И совсем скоро им станет. Вы друг друга поймете.

Ливий откинулся на деревянную спинку скамейки и впервые за время их разговора улыбнулся. Если до этого он был похож на двадцатилетнего юношу, то теперь походил на мальчишку.

– Вашему брату нужен помощник?

– Можно сказать и так. Я чувствую, что голова у тебя дурная, и дело нельзя пускать на самотек. Лучше творить глупости, имея влиятельного покровителя, чем связываться непонятно с кем.

– Никогда не был на востоке. Каково там, в Алжире?

– Жарко, влажно, полно вкусной еды и возмутительно красивых женщин. Увидишь однажды – и не захочешь уезжать.

***

Анвар, как и следовало ожидать, от предложения помириться с «тем наглым щенком» в восторг не пришел.

– Ты совсем умом тронулся, Саркис? Может, мне и хлеб преломить с этим прохвостом? Поцеловать его в обе щеки и пообещать, что впредь буду вести себя хорошо?

– Я не против, но так далеко заходить не обязательно.