Мирное небо

Папа посмотрел на меня выжидательно.

– Ты припозднился с этим на двадцать три года, – спокойно сказала я, – но лучше поздно, чем никогда.

На том балконе, в день моего двадцать третьего дня рождения мы наконец‑то помирились с отцом, в тот день началась наша счастливая жизнь отца и дочери.

 

Спустя почти два года совместной жизни с Пашей наши чувства слегка ослабли. Мои уж точно. Я начала оглядываться вокруг, и что я увидела? Мы худо‑бедно жили, зарабатывала в основном я, он говорил, что дела у института в котором он работает все хуже и хуже, государство его почти не финансирует. На мое предложение сменить работу он выкатил на меня глаза, как так? Как я вообще могла ему такое предложить? Ведь он же любит свою работу! Я подумала, что он, наверное, прав, и что я не должна давить на него, не приведи господи превратиться в маму!

Я брала все больше часов в университете, потом еще одна преподаватель английского ушла в декрет и я взяла ее группы, полностью перекрыв ее. Дома я бывала редко. От Паши не было ни малейшего недовольства о том, что готовил теперь преимущественно он, да и убирал тоже.

Спустя два с половиной года совместной жизни мне стало скучно. В моей жизни была только работа, она мне нравилась, но я была молода, а в новом городе у меня не было друзей, мне хотелось ходить на выставки и в музеи, мы же в Питере!

Я с удивлением понимала, что мои чувства к Паше проходят. Как не пыталась я их подогреть, они улетучивались как эфир в воздухе. Я помню момент, когда я поняла, что больше не люблю его. Горю моему не было предела. Я не понимала, как это может пройти?! Ведь была такая любовь! Даша говорила, что это и есть настоящая любовь, а в моем понимании настоящая, это вечная любовь.

Спустя несколько дней дум я пришла к выводу, что всякая любовь проходит. Как бы сильна она ни была, как бы страстна ни была, самозабвенна, жертвенна, всепоглощающа, или же напротив легкая влюбленность или увлеченность, крайний интерес… все проходит. (Не зря Вишневский сказал в одной своей книге «из всего, что вечно, самый краткий срок у любви»). Этот вывод выбил меня из колеи. Так зачем же тогда искать любовь, если она проходит??? Какой в ней смысл? Просто любить пока чувствуешь? Стоп! А с этого момента поподробнее! Я не просто любила, я бросила свою жизнь ради этого человека, я переехала в другой город, в котором ни единой живой души не знаю, а это тяжело! Стоит ли оно того?

Я решила, что нужно, чтобы нас с Пашей связывало что‑то еще, ведь если всякая любовь проходит, и люди после этого все еще живут вместе, их, вероятно, что‑то связывает. Ребенок. Нам нужно завести ребенка. Я сказала об этом Паше. Он сделал очень серьезное лицо, нежно взял меня за руки и усадил на диван. Потом, стоя передо мной на коленях он сказал, что бесплоден, поэтому жена и ушла от него.

 

Спустя половину учебного года работы за двоих, за себя и ту девушку (преподавателя, что ушла в декрет) я поняла, что бесконечно устала. Взяли временного преподавателя. Его звали Игорь. Был февраль, Игорю нужна была временная работа. В Питере он доживал до июля, а потом уезжал в Москву, там у него была квартира, а в Питер он приехал в помощь к сестре. Он был красив, умен, весел, учтив, внимателен, воспитан, очень коммуникабелен, в расцвете сил, ему было тридцать лет, любил искусство. Короче мечта, а не парень.

Все произошло очень стремительно, я даже опомниться не успела, как оказалась в его постели. Точнее это произошло в университетской аудитории. С того момента как я поняла, что больше не люблю Пашу прошел примерно месяц. Весь этот месяц я задыхалась. Внутри меня образовалась пустота. Мне не хватало своей любви, мне как будто подрезали крылья. Все вдруг стало не так интересно, краски поблекли, мне больше не хотелось ничего делать для Паши. Внутри меня было какое‑то стремление, но мне некуда было его направить. Мне хотелось любить, но любить было некого, а Пашу любить больше не получалось. И тут из ниоткуда возник Игорь.

Мне поручили ввести его в курс дела, чем мы и занимались три дня. Он везде ходил со мной, сидел на лекциях. Мы вместе ходили пить кофе в забегаловку через дорогу от университета и много общались. Общались не только на рабочие темы. С ним было очень интересно. Он был удивлен тому, что за два с половиной года я почти нигде не была, и сказал, что непременно поводит меня по музеям.

Паша ушел в свой гараж, иногда он подолгу бывал там, говорил, что пытается воскресить отцовскую машину. За время нашего совместного проживания он так и не отремонтировал ее. В этом гараже я бывала пару раз, так как там хранились банки с закрутками на зиму, я делала их в большом количестве. Обычно Паша сам отвозил и привозил банки, так как гараж находился далеко от нашего дома. А еще там были мыши, которых я ужасно боюсь. Когда Паша сказал мне о том, что их там много я там больше не показывалась.

Была суббота и четвертый день нашего знакомства с Игорем. Паша сказал, что весь день пробудет в гараже, делать дома мне было нечего, и мы с Игорем пустились в экскурсии по музеям. Это был лучший день за все время моего проживания в Питере. За один день я увидела столько всего, сколько не видела за два с половиной года.

Игорь пришел с цветами, хотя знал, что я замужем, о том, что с Пашей мы официально не женаты я ему не говорила. Он открывал передо мной дверь, платил за меня в автобусе, музеях и кафе, грел мои замерзшие руки и слегка приобнимал за плечи. И я все это позволяла. О Пашином существовании я забыла напрочь. Теперь мне было куда направить свою любовь. В пустоте внутри меня распустился новый бутон.

Я смотрела на Игоря и не могла им налюбоваться. Не могла им надышаться, теперь я задыхалась не от пустоты, а от переполнявших меня чувств. Чувства мои были взаимны. Так я не любила уже много лет, так я любила своего первого мужчину, который лишил меня девственности. Тогда мне было пятнадцать лет (непозволительно для СССР!). Я думала, что вот так уже никогда не смогу полюбить, потому что, то была юношеская любовь, не взрослая, когда еще не знаешь жизни, не строишь планов, просто кидаешься в омут с головой и улетаешь куда‑то в космос. С Игорем было так же.

Мы шатались с ним по музеям весь день до позднего вечера. Мы не могли расстаться друг с другом. Потом я вспомнила, что забыла вчера в одной университетской аудитории книгу, которую обещала принести Паше, а сегодня обещала ему сходить за ней, так как жили мы рядом с моим университетом. Игорь вызвался проводить меня домой, я и здесь ему не отказала. Вместе мы зашли в университет за книгой. Нас впустил пьяный сторож, о том, что мы приходили в университет в субботу поздним вечером он даже не вспомнил.

Пока я шарила рукой по стене в поисках выключателя, чтобы зажечь свет в аудитории, Игорь прижался ко мне и начал расстегивать на мне пальто. Когда он начал целовать меня в губы я перестала искать выключатель. Позже, надевая колготки сидя на парте, у меня на мгновение включился мозг, и я осознала, что наделала. Я вдруг застыла, я начала думать о том, насколько сильно это неправильно. Ведь Паша любит меня, я это точно знаю, он пылинки с меня сдувает, мы с ним за все время ни разу не поссорились. Что же я тогда делаю?

– Что с тобой? – вырвал меня из дум голос Игоря.

– Это все неправильно.

– Смотря, что брать за правило.

– Я замужем. Измена, это неправильно, с какой стороны не посмотри. К тому же мы работаем вместе.