Мирное небо

Встаю, вытираю сопли, включаю свет. Перед собой вижу коридор, мышей нет. За поворотом вижу стеллажи с банками, шпаклевки нет. Меня колотит от страха увидеть мышь, от того, что тут так воняет туалетом, от того, что Игорь послезавтра уезжает, от всего. У меня дрожат руки, опять текут слезы.

– Да где эта гребаная шпаклевка?! – с отчаянием кричу я.

Опять слышу женский голос, теперь он громче, также слышу стук. Прислушиваюсь.

– Помогите! Умоляю, помогите! Выпустите меня!

Я прислушиваюсь. Нет, мне не показалось, там действительно кричат «помогите». Я подхожу к стеллажу с банками, крики и стук слышны лучше, они исходят прямо из‑за стеллажей. Но за ними стена. Или нет? Я уже ничему не удивлюсь. Пытаюсь сдвинуть один стеллаж. К моему удивлению он легко поддается. Обращаю внимание на глубокую царапину на бетонном полу, этот стеллаж часто отодвигали. За ним вижу дверь, ручки нет, только щель замочной скважины. Теперь я четко слышу крики, они громкие и разборчивые.

– Я сейчас, попытаюсь открыть дверь, подождите, – говорю я женскому голосу за дверью. – Как Вы там оказались?

– Он меня запер! – кричит голос.

– Кто он?

– Он зовет себя Павлом Великим.

Девушка рыдает, я не все слова могу разобрать. Я ничего не соображаю. Зачем Паша запер ее здесь? Бред какой‑то. Достаю из кармана связку ключей от гаража, может здесь есть ключ и от этой двери?

– Зачем он Вас тут запер? – спрашиваю я, пытаясь подобрать ключ.

– Он больной! Он маньяк! Прошу Вас, выпустите меня.

– Сейчас, я пытаюсь.

Голос у меня уже и самой дрожит. Я вспоминаю газетный сверток с прядями волос, которые как будто вырваны прямо из головы вместе с кожей, вспоминаю ноготь, который тоже, как будто вырван. Руки у меня трясутся, я не могу справиться с ключами. Очередной не подходит. Осталось два ключа.

– Кто Вы? – уже с опаской спрашивает голос из‑за двери.

– Его жена, – говорю я дрожащим голосом, открывая дверь, предпоследний ключ подошел.

Из моих глаз ручьем льются слезы, губы дрожат, руки не слушаются. В нос бьет жуткий запах, это отсюда так воняет туалетом. Передо мной еще одна дверь, решетчатая. Я с ужасом понимаю, что это клетка. Передо мной совершенно голая девочка, лет пятнадцать, не больше. Она вся грязная, тело в кровоподтеках, синяках, ссадинах. Обеими руками она вцепилась в прутья решетки. Я с ужасом замечаю, что на среднем пальце левой руки нет ногтя, он вырван с мясом, остальные когда‑то были накрашены темно‑красным лаком, сейчас он сильно облупился. Это ее ноготь я нашла в кармане Пашиной куртки. У меня кружится голова. Девочка смотрит на меня с опаской и надеждой одновременно.

– Его жена? – неуверенно переспрашивает она.

– Я к этому не причастна, – говорю я дрожащими губами, пытаясь найти ключ от этой, последней двери. – Я ничего об этом не знала! – мой голос срывается на крик. Я в панике. – Это все какой‑то кошмарный сон! Этого не может быть! Может это другой Паша?

Я с надеждой достаю из висящей у меня на плече сумки кошелек, в нем есть фото Паши. Я показываю его девочке.

– Это он, – как бы извиняясь, говорит она.

Руки у меня уже вообще не слушаются, я роняю связку с ключами на пол, поднимаю. Остался один ключ. Он подходит. Я открываю дверь, и девочка кидается ко мне в объятия. Мы рыдаем в три ручья.

Что дальше делать? Вести ее в милицию?

– Надо уйти отсюда, – говорю я девочке, – пошли скорее.

– Куда?

– Не знаю, придумаем, главное убраться отсюда поскорее, – говорю я, накидывая на нее свой плащ.

Мы выходим на улицу, я даже не закрываю дверь гаража на ключ. Вдруг в моей сумке зазвонил телефон. Я не сразу поняла, что это за звук. Я еще не привыкла к мобильному телефону, это новшество. Мне прислал его папа, он всегда был прогрессивным человеком. Дрожащими руками я достаю телефон. Звонит Игорь, говорит, что сестра уехала на дачу, и он хочет попрощаться. Спрашивает что с моим голосом. Я говорю только, что приеду через час‑полтора.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я девочку.

– Диана.

Мы выходим из промзоны, подходим к трассе. Что дальше? В метро нам нельзя. Деньги есть, я ловлю машину. Останавливается лысый дед с седыми усами. Он окидывает Диану оценивающим взглядом, не задавая лишних вопросов называет двойную цену. Я соглашаюсь. Сидя на заднем сидении я прижимаю к себе трясущуюся Диану. Моя голова рядом с ее головой, я замечаю залысину у нее рядом с виском. Прядь ее волос тоже была в газетном свертке. Понимаю, что все те пряди были «собраны» давно.

– Сколько ты там пробыла? – тихо спрашиваю Диану.

– А какое сегодня число?

– Двадцать восьмое июля.

– Одиннадцать месяцев. Почти год.

Сильнее прижимаю к себе Диану и зажимаю себе рот рукой, чтобы не заорать в голос. Мне кажется, что моя голова сейчас лопнет. Как так?! Этого не может быть! Почему я ничего не заметила?!

 

Игорь открывает дверь и удивленно выкатывает на меня глаза. У меня тушь размазана по лицу, волосы всклокочены, от меня воняет потом, я вся дрожу. Я прижимаю к себе грязную, босоногую девочку, от которой воняет в сто раз хуже, чем от меня. Мы обе дрожим, как зайцы в кустах. Я молча вхожу в квартиру и закрываю за собой дверь. Поворачиваю один замок, потом второй, защелкиваю щеколду, накидываю цепочку. Только после этого я выдыхаю и сползаю по двери. Сижу на полу с пустой головой. Уже не плачу. Игорь молча идет на кухню, приносит два стакана воды, один мне, другой Диане. Мы их, также молча, залпом выпиваем.

– Рассказывай, – спокойно говорит Игорь.

– Не сейчас.

Я отвожу Диану в ванную, приношу ей халат и полотенце, сама иду на кухню, умываюсь, потом сажусь на стул и рассказываю все Игорю. Во время рассказа опять захожусь слезами, Игорь прижимает меня к себе.

– Все кончилось, – повторяет он, гладя меня по голове.

– Как же кончилось, когда только началось? Что мне дальше делать? Идти в милицию? Они заставят меня давать показания, идти на суд. А я больше не могу его видеть! Он не человек, он чудовище! Он продержал ее в том подвале почти год! А я весь этот год спала с ним в одной постели! Готовила ему завтраки! Гладила рубашки! Я не могу его больше видеть! Но просто умолчать ведь тоже нельзя. Ты просто не видел этот сверток с волосами, его трофеями! Их там штук десять! Понимаешь?! Эта девочка была не одна! Он серийный маньяк!

Я больше не могу говорить, все мое тело сотрясает в рыданиях. Игорь продолжает прижимать меня к себе и гладить по голове.

– Где родители Дианы? Откуда она вообще? – спустя какое‑то время спрашивает Игорь.